У него уже не осталось никаких надежд на ее появление. Никогда больше он не увидит ее в этом мире! Мысль эта вызвала боль. Она заставила его обратиться к судье и обвинителям и дать волю гневу, бушевавшему в его груди.
Его речи вызвали лишь насмешки у беспощадных судей.
Вскоре они вообще перестали обращать на него внимание. Свежие заключенные поступили в эту тюрьму — возможно, новые жертвы суда на барабане. Суду были неинтересны более его апелляции.
Суд завершил свою «работу» и передал его Вирокку со взводом палачей, одетых в форму. Двое из них отвели и поставили Майнарда у стены, рядом с телом республиканца. Майнард был связан и не мог оказать сопротивления. Никто не смог бы ему помочь. Солдаты стояли, ожидая команды «Пли!»
И через мгновение команда эта поступила бы, ибо командовал здесь лейтенант зуавов. Но судьба распорядилась иначе. Прежде чем лейтенант успел дать команду, наружная дверь открылась, пропустив человека, чье появление немедленно приостановило процесс.
Бросившись наискосок через внутренний двор, он оказался между солдатами и их жертвой, одновременно достав из-под пальто и развернув флаг, которым поспешил прикрыть осужденного.
Даже пьяные зуавы не осмелились открыть огонь по этому флагу. Ибо это был королевский штандарт Англии!
У заключенного между тем появился второй защитник. Почти в тот же самый момент другой человек торопливо пересек внутренний двор и развернул перед глазами разочарованных палачей еще один флаг, который требовал к себе не меньшего уважения, ибо это был звездно-полосатый флаг — символ единственной республики на Земле.
Майнард служил под обоими флагами, и на мгновенье он почувствовал, что не может понять, какой из них любит больше. Он не знал человека, пришедшего к нему на помощь последним, но когда он увидел, кто был первый спаситель — британский флаг держал сэр Джордж Вернон, — его сердце наполнилось еще большей радостью, чем та, которую давала мысль о спасении.
И вновь оправимся в британскую столицу, где найдем мистера Свинтона сидящим в своей квартире. Это те же самые меблированные комнаты, с тем же стулом из тростника, которым он ударил свою несчастную жену. Она также была там, но не сидела на стуле.
Расположившись на простом диване из конского волоса, обложившись подушками и валиками, она читала один из переводных романов Поль де Кока. Фан не владела французским, несмотря на то, что она получила воспитание, достойное благородной девушки, и преуспела во многих искусствах, в которых именно Франция играет ведущую роль.
Завтрак уже закончился, хотя чашки и блюдца все еще не были убраны со стола. Обычный металлический заварной чайник, горбушка, отрезанная от половины четырехфунтового хлеба, голова и хвост селедки, разложенные на синей узорчатой тарелке, — все это говорило о том, что пища была далеко не эпикурейской.[55] Свинтон курил трубку из корня колючего кустарника. Финансовое положение не позволяло ему баловаться сигарой.
Никогда еще в жизни он не падал столь низко. Он потратил последний шиллинг на преследование миссис Гирдвуд — чтобы побывать в их компании в Париже, он вместе с другими только что вернулся в Лондон.
Его предприятие пока еще окончательно не провалилось, но было как никогда далеко от успеха. Вдова владельца магазина, несмотря на всю ее страсть к титулам, была родом из страны, граждане которой вошли в пословицу своей проницательностью. Она была во всех отношениях благоразумна, в чем мистер Свинтон имел возможность убедиться в беседе, состоявшейся накануне их отъезда из Парижа.
Это был серьезный разговор, в ходе которого он предложил миссис Гирдвуд себя в качестве зятя. Это была предварительная беседа перед тем, как сделать официальное предложение непосредственно молодой леди.
Но предложение не было сделано, ибо у миссис Гирдвуд нашлись причины для его отсрочки. Они выглядели достаточно несущественными, очевидно, чтобы оставить у него некоторую надежду.
Истинная же причина была ему неизвестна, и она заключалась в том, что у американской матери возникли сомнения в его благородном происхождении. Вполне возможно, что он мог и не быть лордом. И это несмотря на великолепную игру, на которую был способен бывший гвардеец, много видевший в своей жизни лордов и многому у них научившийся.
Она была очень хорошо к нему расположена — он употребил достаточно лести, чтобы заслужить это; кроме того, он использовал каждый удобный случай, чтобы и дочь расположить к себе, так же как и мать. Но миссис Гирдвуд решила, что прежде чем будут предприняты дальнейшие шаги, следует разузнать кое-что о его происхождении. Было нечто странное в том, что он все еще продолжал путешествовать инкогнито. Причины, которыми он объяснял это, ее не удовлетворили. Потому она решила полностью удостовериться в том, что он говорит правду. Англия была подходящим местом, чтобы навести справки; туда она и переехала со своими девочками, остановившись, как и прежде, в аристократическом «Кларендоне».
55
Эпикур (341–270 до н.э.) — древнегреческий философ, выдающийся мыслитель эллинистического периода развития философии. Проповедовал чувственную теорию, согласно которой счастье состоит в получении удовольствия.