– Не смотри так пристально на меня, Кариба, – пробурчал он. – Это заводит меня.
Жертва домогательств закатила глаза, мысленно прося терпения у высших сил.
– А что тебя не заводит? Должна же я знать на всякий случай.
Раэм задумался с серьезным лицом, перевел на ее грудь взгляд, сглотнул и вдруг хитро улыбнулся. У женщины аж нож из руки вывалился от его улыбки, казалось, тело прошила молния от головы до низа живота и ослабила ее коленки. Ничего себе!
– Боюсь, любимая, мне нечем тебя утешить, – заявил он. – В данный момент меня возбуждает абсолютно все в тебе. Так что с этим тебе тоже стоит смириться.
Ясмина мстительно сунула ему в руки несколько луковиц и нож, в который раз разозлившись на свою реакцию на этого мужчину…
– Почистить и порезать, – приказала она.
– Эй, никто не смеет приказывать мне! – притворно возмутился повелитель. Кажется, действительно решил изменить своему мрачному настрою.
– Ну, подай на меня в суд! Ну, или накажи! – огрызнулась Ясмина.
– Не дразни дракона, любимая! Последствия могут быть неожиданными для тебя – хотя определенно приятными, – продолжил поддевать ее добровольный помощник. И это никак не вязалось с уже создавшимся у нее образом вечно рычащего мужчины.
Он пожал плечами и принялся выполнять поручение, изредка поглядывая на нее в поисках одобрения. Когда из его глаз стали катиться слезы и он в недоумении начал тереть глаза в попытке скрыть реакцию своего организма, делая только хуже, Ясмина испытала удовлетворение. Озадаченное выражение лица у жестокого Раэма было как бальзам на душу. Вот сейчас-то он точно не думает о сексе. Ага, пакость удалась.
Мясо «по-французски» им удалось приготовить без особых разрушений на кухне, а после обеда они как настоящие супруги расположились на диване перед телевизором. Они смотрели все подряд, переключая каналы, и Раэм просто завалил ее вопросами по поводу увиденного. Ясмина чувствовала себя учителем младших классов, объясняя некоторые очевидные вещи.
– Слушай, как тебе удалось снять тут жилье, жить и разыскивать меня, если ты ничего не знаешь о жизни здесь?
– Дело в том, любимая, что разыскивали тебя по всем мирам, не только здесь. Делают это маги-наемники, как – не скажу, это тебе знать не надо. Только когда стало известно, что ты действительно здесь, я пришел сюда. Так что и дом, и все остальное – это забота слуг.
– Скажи, ты родился, ну, повелителем, или стал им?
– До меня на Дараиссе не было повелителей. Он был населен разобщенными племенами и народами, слабыми и постоянно разоряемыми кочевниками из восточных пустынь. Я объединил всех и сделал Дараисс непобедимым. Я любим Светлыми богами, и они помогли мне в этом, – опять вернулся Раэм, Драконий повелитель, надменный и жестокий. Раэм, способный улыбаться, исчез без следа.
– А мне-то уже показалось, что ты стал нормальным, даже стал мне нравиться, – вздохнула она.
Лицо Раэма потемнело еще больше.
– Тебе следует лечь спать. Дверь откроется завтра на рассвете, и силы тебе понадобятся, – проворчал он недовольно.
– Что, усыплять опять будешь?
– Да. Так ты наверняка отдохнешь, а не станешь тратить ночи на бессмысленные терзания и сомнения. Завтра твоя жизнь изменится, так что лучше тебе быть бодрой и сильной.
Ясмина пошла в спальню, не видя смысла в препирательствах. Все равно он победит. Войдя в комнату, она стянула с себя платье, понимая, что просить его отвернуться или выйти – бессмысленно, и нырнула под простынь. Раэм не стал ложиться, а только, наклонившись, нежно поцеловал и коснулся тех самых точек на шее, погружая ее в сон.
Глава 8
Раэм Дараисский
Раэм вышел во двор и наблюдал за угасающими отблесками солнца на облаках. Это последний закат в этом чужом мире, завтра на рассвете они перейдут в Дараисс, и его жизнь вернется в прежнее русло. Хотя на самом деле он сомневался, что она будет прежней. Кариба как-то неуловимо изменилась в этом мире, стала мягче и легче шла на контакт с ним. И такой она нравилась ему даже больше прежней. Сейчас Кариба не помнила о прошлом, и между ними не стояли обиды и его ошибки. Ошибки? Он что, уже был готов признать, что совершил ошибки, когда пытался заполучить ее и подчинить своей воле? Кажется, да. Он никогда не сказал бы это вслух или признал бы это прилюдно, но, однако же, наверное, можно было сделать по-другому, обойтись с ней не так жестко. А что ему было делать? Ухаживать за ней, соперничая с мальчишкой-соседом? Выставлять себя на посмешище, если бы она все же предпочла этого Лаэмина? Нет, все он сделал правильно! И если бы он не позволил ей сбежать, то она уже давно смирилась и жили бы они прекрасно.