Но доктор Меривезер, с его проницательным взглядом и спокойствием, лишь кивнул, удержав стоящую рядом тетушку на грани обморока и тут же проверив ее пульс. На всякий случай.
— Это не безумие, — сказал он тихо, но уверенно. — Это — пробуждение.
Агостон стоял в парадном мундире, его грудь украшали многочисленные награды, каждая из которых блестела в свете люстр. На его лице читалось изумление. Я сделала красивое движение в платье, словно пытаясь его очаровать. Но на сердце был холод.
Я не смотрела на него. Мои шаги по залу были тихими, но уверенными, как поступь королевы, вернувшейся из загробного мира. Каждый мой шаг отзывался эхом, словно эхо моих мыслей. Я была здесь, но не здесь.
Я была там, где тени прошлого переплетались с настоящим, и я не знала, как найти дорогу обратно.
И тогда я увидела его.
Молодого офицера, стоящего в центре зала. Свет его волос, казалось, освещал всё вокруг, а его смех был таким звонким и искренним, что я невольно остановилась. Его глаза, ясные и безмятежные, смотрели прямо на меня. В них не было ни боли, ни вины, ни страха. Только восхищение и обожание. Он смотрел на меня так, словно я — богиня, сошедшая с небес.
Я подошла к нему, не зная его имени, не задумываясь о том, кто он. Сегодня он был просто оружием, ножом, который я собиралась вонзить в сердце того, кто безжалостно играл с моими чувствами.
Я улыбнулась, стараясь скрыть внутренний холод решимости.
— Вы не танцуете? — мягко спросил молодой офицер, глядя на меня так, словно в зале закончились все женщины, а новых не подвезли.
— Раньше не танцевала, — призналась я, пытаясь придать своему голосу лёгкость и непринуждённость. Внутри меня всё сжималось от волнения, как тиски, но я старалась не показывать этого. — Но сегодня… хочу.
«Может, не надо?» — пронеслось в голове. — «Может, это слишком?»
Я не могла позволить страху и сомнениям взять верх. Ведь это был шанс, который может больше не представиться.
«А играть с моими чувствами — не слишком? Издеваться надо мной — не слишком? Давать мне надежду — не слишком?» — тут же ответила я и вложила свою руку в руку совершенно незнакомого мужчины.
Он взял ее с трепетом, а я снова улыбнулась.
Глава 45
И мы закружились.
Музыка была громкой, почти оглушающей.
Она заполняла всё вокруг, словно пытаясь заглушить мои мысли и чувства.
Но я чувствовала, как каждый мой шаг отдается в моей внутренней тишине. Это было странное ощущение — быть одновременно частью этого шумного, суетливого мира и в то же время находиться где-то далеко, в своём собственном мире, где существовали только я и тот, кому я собиралась отомстить.
Офицер говорил о войне, о битвах, о героях. Мне было совершенно неинтересно то, что он говорит.
Но я кивала, улыбалась, прижималась ближе к нему, как будто он был тем самым человеком, которого я искала всю свою жизнь.
Его дыхание было ровным и уверенным, и я чувствовала, как его сердце бьется в такт с моим. Но мои глаза не были направлены на него.
Я смотрела на Агостона.
Его присутствие было подобно тени, которую невозможно игнорировать. Он стоял неподвижно, словно статуя, его рука с бокалом застыла в воздухе, как будто он внезапно потерял способность двигаться. Его взгляд был прикован к моей руке, которая лежала на плече офицера. Он видел, как моя улыбка направлена не ему, а кому-то другому. Он видел, как мое плечо касается чужого, и в его глазах промелькнула тень боли.
Я улыбалась своему кавалеру, но внутри меня рвалась боль. Каждый комплимент был как удар ножом. Я использовала беднягу для своей мести, давала ему надежду на то, что танцем все не закончится. И это делало меня такой же, как Агостон.
Агостон видел, что я делаю это не ради офицера.
Я делала это ради него.
Ради того, чтобы он почувствовал то, что чувствовала я.
Боль.
И сейчас я хотела, чтобы он почувствовал ту же боль, ту же пустоту, которую я ощущала каждый день, глядя на него и вспоминая мужа.
Танец увел нас по залу в сторону роскошных зеркал.
Я повернулась к зеркалу, но вдруг увидела не свое отражение. Я увидела Анталя.
Он смотрел на меня, а я на него. Моя рука на плече офицера задрожала.
Анталь просто стоял и смотрел.
И ждал.
Когда танец закончился, офицер наклонился и прошептал мне на ухо:
«Вы — самая прекрасная женщина в этом зале. Я бы хотел увидеть вас снова».
Его голос был мягким и бархатистым, но я знала, что это всего лишь слова.
Он не знал, что моя улыбка была лишь маской, за которой я пыталась скрыть свою боль.
— А я бы хотела, чтобы вы пригласили меня на следующий танец, — ответила я, стараясь говорить непринужденно. — После полуночи. В саду. У фонаря.
Танец снова привел нас к Агостону, но сердце продолжало гулко биться внутри. Что это было?
Его глаза вспыхнули, словно внутри него зажглась искра. Он кивнул, но в его взгляде читалось что-то большее — желание.
Краем глаза я следила за Агостоном.
Он не сдвинулся с места.
Только его пальцы сжали бокал так, что стекло треснуло.
Не успела я присесть в реверансе, заканчивая последнюю фигуру танца, как вдруг почувствовала, что меня взяли за локоть, уводя в сторону.
— Что-то случилось? — спросила я, остановившись в шаге от Агостона, пока гости обсуждали мой танец и наши «перешептывания». — Вы хотите потанцевать? Могу вас огорчить, все танцы уже расписаны. Для моего дорогого мужа не осталось ни одного местечка!
— Ты переигрываешь, дорогая, — сказал он. — Или ты думаешь, я не понял, что ты хотела сделать мне больно. Так вот, вы могли бы просто отвесить мне пощечину, когда мы наедине. А не позорить себя перед всем высшим обществом, которые сейчас разносят вашу репутацию в пух и прах. Или вы нацелены получить имущество своей драгоценной тетушки в качестве наследства завтра утром?
Я увидела, как доктор Меривезер пытается привести в чувство тетушку, которая явно решила отправиться на тот свет раньше положенного срока.
— Ах, — усмехнулась я. — Вы заботитесь о моём благополучии? Как мило. Только не забывайте, что вы — не мой муж. Вы — его брат. Вы — его убийца.
— Как бы я хотел вам ответить… — заметил Агостон, а я попыталась уйти, но он схватил меня крепко, удерживая рядом с собой. Слуга тем временем ползал и вытирал с пола остатки вина, бережно собирая осколки бокала в салфетку.
— Я прекрасно знаю про Проклятого мага, про то, что случилось в битве на Хребте, — произносила я, видя, как Агостон бледнеет.
— И кто же вам это рассказал? — спросил он.
— Ваш единственный друг. Ваш дневник. Вы опрометчиво оставили его на столе, не давая мне ни единого шанса пройти мимо, — ответила я, видя, как каждое слово причиняет ему боль. А теперь отпустите меня.
Глава 46
— Если вы назначили свидание, — заметил Агостон, склонившись ко мне, — то не с тем человеком. Ваш кавалер вон там. Он уже набрался и теперь окучивает другую даму…
Я посмотрела на того самого офицера, который хорохорится перед какой-то смущенной юной девушкой под строгим наблюдением ее престарелого отца.
— Тогда я просто выйду, — произнесла я. — Или верный страж меня не пустит?
Я почувствовала, как мою руку отпустили.
Я смотрела на бледное лицо, понимая, что причинила ему боль. Сейчас мне должно было стать легче. И я ждала.
Но легче не становилось. Может, боли слишком мало? Или… люди врут. Ненависть приносит только сиюминутное облегчение?
Я замерла на месте, чувствуя, как меня разъедает совесть. Такой поступок, как сегодня на балу, был для меня не свойственен. Поэтому совесть, очнувшись из глубокого обморока, принялась грызть меня, заставляя щеки краснеть.