— Ректор пытается. Он изучает древние книги, свитки…
Снова наступила тишина. Я не могла больше сдерживать свое нетерпение:
— Ну что? Что он сказал?
Агостон выдохнул, словно собираясь с духом, чтобы произнести правду:
— Когда он осмотрел брата, он отвел меня в сторону и… — он замолчал, будто не мог продолжать. — Сказал, чтобы я не сильно на это надеялся. Я не хочу убивать вашу надежду, но… — его голос дрогнул. — Я бы не сказал слово «невозможно». Наверное, лучше все-таки не просто, чтобы пощадить ваше сердце и сказать «очень сложно». Ректор уверен, что должно быть какое-то условие. И это условие нужно найти. Сейчас он этим занимается, потому что я в магии не сильно сведущ.
Я почувствовала, как слезы навернулись на глаза, и отвернулась, пытаясь скрыть их. Агостон продолжал обнимать меня, его тепло было единственным, что давало мне силы.
Агостон внезапно развернул меня к себе, его сильные пальцы сжали мои плечи. Я почувствовала, как его дыхание стало прерывистым, словно он изо всех сил пытался сдержать бурю эмоций внутри себя.
— Пообещайте мне, — прошептал он, его голос дрожал, а глаза наполнились тревогой. — Пообещайте, что вы никуда не пойдете. Что вы не будете искать встреч. Пожалуйста, пообещайте.
В его взгляде читалась не только глубокая забота, но и неподдельный страх. Страх за меня, за мою безопасность, за мое будущее. Я физически ощущала, как этот страх проникает в мою душу, заставляя сердце биться быстрее.
— Я обещаю, — прошептала я, глотая слезы, которые предательски подступили к глазам.
Глава 53
Мое сердце сжалось от боли и неопределенности. Я не знала, как мне поступить. С одной стороны, было хорошо, что мой муж уехал. Но что, если он вернется? Что, если он захочет встречи? Что тогда?
Агостон, казалось, почувствовал мою внутреннюю борьбу. Он отпустил мои плечи и, взяв мои руки в свои, словно согревая. Его губы коснулись моих ладоней, оставляя за собой тепло и нежность.
— Спасибо, — прошептал Агостон. Он снова сжал мои руки и поцеловал их по очереди, прижимая к своему сердцу. — Мне хотя бы спокойнее будет. Хоть на кого-то из вашей пары я смогу рассчитывать. Что у кого-то хотя бы из вас проявилось благоразумие.
Я почувствовала, как внутри что-то дрогнуло, когда он поцеловал мои руки. Это было странное, но приятное ощущение. Я поспешила попрощаться и направилась в свою комнату. Но перед тем как закрыть дверь в гостиную, я услышала его голос:
— Спасибо, что пообещали.
Я кивнула, не оборачиваясь, и закрыла дверь. Мое сердце продолжало биться так сильно, что я едва не теряла сознание. Мне так хотелось сорваться с места, броситься в сад, найти мужа и поговорить. Но я обещала. Я обещала Агостону, и я должна была сдержать свое слово.
Я легла в постель, откинула одеяло и попыталась уснуть.
Но мысли, словно рой беспокойных пчел, не давали мне покоя.
Я ворочалась с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, но безуспешно. Наконец, я почувствовала рукой, что под подушкой что-то лежит. Я осторожно вытащила записку. Белый листик с четким, знакомым почерком.
«Жду тебя возле фонаря. Сегодня»
Я прижала записку к сердцу, и внутри меня что-то болезненно сжалось, словно невидимая рука схватила мою душу. Это был зов, который я не могла игнорировать. Я поняла, что должна быть там, но слова Агостона эхом звучали в моей голове: «Обещай мне, что не сделаешь этого. Обещай, что останешься в безопасности». Обещание против желания, страх против надежды — чаши весов внутри меня качались, как маятник, и я не знала, на какую сторону склониться.
Вскочив с места, я начала нервно расхаживать по комнате, как пленница в клетке.
Мои шаги были резкими, но неуверенными, словно я пыталась найти ответы, которых не было.
Сердце колотилось, как безумное, и я чувствовала, как оно рвется наружу, разрывая меня на части.
Я знала, что должна быть там, где меня ждали, где я могла быть нужна. Но я также знала, что здесь меня ждет Агостон, который верил в меня и боялся за мою жизнь.
Я прикрыла глаза, пытаясь найти в себе силы. Скрывая сердце за маской спокойствия, я приняла решение, которое могло изменить всё.
Глава 54
Я прошептала «прости», и мой голос растворился в тишине комнаты. Тот, кому предназначались эти слова, их не услышит.
Дождавшись, когда дом, наконец, погрузится в глубокий, безмятежный сон, когда слуги завершат свои последние хлопоты и покинут бальный зал, я бесшумно спустилась вниз по лестнице.
В доме царила абсолютная тишина, лишь изредка нарушаемая легким скрипом половиц. Осторожно, словно боясь разбудить призраков, я вышла в сад.
Лунный свет заливал всё вокруг, создавая волшебное, почти мистическое зрелище. Его серебристые лучи пробивались сквозь густую листву деревьев, играя на каплях росы и освещая путь к одинокому фонарю.
Сердце мое колотилось так сильно, что казалось, его стук слышен даже в этом безмолвном мире.
Туман, густой и таинственный, медленно поднимался от земли, словно живое существо, крадучись вдоль дорожек и скрывая свои тайны в своих объятиях.
Сделала шаг. Другой.
И вдруг почувствовала, что меня крепко схватили за руку.
Передо мной стоял Агостон. Его глаза горели гневом, а лицо было мрачным и решительным. В его голосе, когда он произнес мое имя, звучала сталь.
— Элис! Вы же обещали, — произнес Агостон. В его голосе я слышала гнев. — Неужели ваши обещания ничего не стоят?
Его слова, как острые кинжалы, пронзили меня насквозь.
— Мне нужно поговорить с ним, — прошептала я дрожащим голосом, словно пытаясь удержать слезы. — Это очень важно. Ты не понимаешь, насколько это важно для меня. Ты не понимаешь… Я не знаю, как тебе это объяснить.
Агостон крепко сжал мою руку, его пальцы впились в мою кожу, словно пытаясь удержать меня на месте. В его глазах вспыхнул стальной блеск, холодный и решительный. Он смотрел на меня, как будто пытался проникнуть в самую глубину моей души.
— Я не пущу вас, — твердо сказал он, его голос звучал как удар молота. — Ради твоего же блага. Ради тебя самой. Ты не понимаешь, что делаешь. Я не пущу.
Он начал уводить меня обратно к поместью, но я упиралась, чувствуя, как внутри меня поднимается волна протеста.
Впервые я ощутила его силу, и она не пугала меня, а наоборот, почему-то заставляла сердце биться быстрее.
Он грубо завел меня в комнату, бросился к шкафу, схватил оттуда ворох моих платьев и бросил их в камин.
— Раз вы не понимаете по-хорошему! — произнес Агостон, сверкнув глазами. — Придется по-плохому!
Резким движением он схватил меня за ворот платья и дернул его, словно пытаясь содрать его и бросить в камин, где уже летели другие изорванные вещи.
Его движения были резкими, пугающими. Я прижала руки к груди, пытаясь удержать на себе платье.
Но Агостон замер, глядя на кусок ткани в его руке. Оторванный рукав сполз вниз и упал на пол, растекаясь алым шелком, словно лужа крови. Из корсета вылетела записка, которую поднял Агостон и быстро прочитал. Он тут же смял ее в руке и сжал кулак.
— Прости, — прошептал он, низко склоняя голову. — Я просто устал… Я так устал от этого… От его безалаберности, неподчинения, от твоей ненависти, от твоего презрения. От всего… Завтра закажу новые платья.
Я почувствовала, как напряжение внутри спадает. Я чувствовала себя виноватой.
— Агостон, — прошептала я, а потом зажмурилась, словно пыталась быстро найти правильные слова. — Я все понимаю… Но…
— Вы же пообещали мне! Вы же пообещали мне! Да мне проще… — на меня смотрели серые глаза. — Я не знаю, что с вами делать. Я не знаю, как вам объяснить. Я не хочу утром выйти в сад и увидеть ваше тело. Вы достаточно боли мне причинили! Достаточно! У всего есть предел!
В этот момент он смягчился и отпустил меня. Я стояла и смотрела на него, чувствуя, как губы дрожат.