— Простите, — послышался голос дворецкого. — Что прерываю вас. Но вы просили сказать, когда все будет готово. Так вот. Все готово!
— Харгривз, — Агостон вдруг повернулся к дворецкому, который стоял в дверях. — Вы выполнили все мои распоряжения?
— Да, господин, — ответил дворецкий, протягивая ему список. — Всё собрано, как вы просили.
Агостон пробежал глазами по бумаге.
Его пальцы слегка дрогнули, но он тут же спрятал руку со списком в карман.
— Благодарю, — сказал он. — Можете идти.
Когда Харгривз ушел, Агостон посмотрел на меня.
В его глазах читалось что-то, что я не могла понять. Что-то похожее на прощание.
— Так. На всякий случай. Я рад, что ты была в моей жизни, — произнес Агостон, глядя на меня. — Рад, что ты была ее смыслом.
Он наклонился ко мне.
Сначала я подумала, что он хочет сказать что-то на ухо.
Но вместо этого его губы коснулись моих.
Глава 75
Это был не поцелуй.
Это был взрыв.
Не громкий, не яркий, но такой мощный, что земля словно ушла из-под ног.
Воздух вокруг казался густым и вязким, как смола, и я не могла сделать ни единого вдоха.
Его рука коснулась моего лица, как будто он боялся сломать что-то хрупкое.
Пальцы были нежными, но в них чувствовалась такая сила, что я замерла, не в силах пошевелиться.
Его дыхание смешалось с моим, и в этот момент я осознала: это то, чего я ждала всю свою жизнь.
Почему-то именно сейчас, именно с ним, именно так.
Его губы были мягкими, но в их прикосновении было столько страсти и нежности, что я растворилась в этом мгновении.
Время словно остановилось, и весь мир исчез, оставив нас двоих наедине.
Когда он наконец отстранился, я почувствовала, как будто из меня выбили весь воздух. Дыхание сбилось, мысли путались, и я не могла понять, что только что произошло. Сердце колотилось, как сумасшедшее, и я не знала, что делать дальше.
Всё вокруг казалось нереальным, словно я попала в сон.
— Простите, — прошептал Агостон, его голос дрожал, как и я сама. Он смотрел на меня, но глаза его были полны тени, словно он скрывал что-то важное.
— Почему? — спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе. Мои руки все еще дрожали, а сердце билось так, будто хотело выпрыгнуть из груди.
Он вздохнул, его взгляд стал еще более глубоким и загадочным.
— Потому что… — начал он, но вдруг замолчал, будто слова застряли у него в горле. В его глазах мелькнуло что-то, что я не могла понять, но что-то, что заставило мое сердце сжаться. — Потому что я не имею права.
Он встал, его движения были быстрыми и резкими, как будто он пытался убежать от самого себя. Он направился к двери, но на пороге остановился. Его спина была напряжена, а плечи слегка дрожали.
— Я не знаю, когда вернусь, — сказал он с усмешкой. — Я уеду к брату. Иначе он там без меня что-то по-любому наколдует. Не знаю, сколько времени займет ритуал, но чувствую, придется повозиться всю ночь.
И с этими словами он вышел, оставив меня одну в комнате.
Его шаги эхом разнеслись по коридору, а затем затихли.
Он забрал с собой не только слова, но и все те чувства, которые я только что испытала.
Я направилась к его кабинету, чувствуя, как каждый шаг отдается в сердце.
Дверь тихо скрипнула, и я вошла в полумрак комнаты, где воздух был насыщен запахом старых книг и чернил.
Сердце колотилось быстрее, когда я приблизилась к столу, за которым он сидел. В большом кожаном кресле, казалось, еще ощущалось его тепло, и я осторожно села, стараясь не потревожить тишину.
Мои пальцы нежно скользнули по обложке его дневника, лежащего в углу, как забытый свидетель его тайн.
Я почувствовала легкое покалывание в ладонях, словно дневник хранил в себе энергию его мыслей и чувств.
Я хотела открыть его, узнать, что скрывается за этими страницами, но вдруг остановилась.
Некоторые тайны, как я поняла, лучше узнать из уст того, кто их хранит.
Я медленно поднялась и подошла к окну.
В комнате царил мягкий свет, проникающий сквозь тяжелые шторы, создавая причудливые узоры на полу.
Я выглянула наружу и увидела сад, который был свидетелем многих наших встреч.
В углу сада стоял старый фонарь, под которым я оставляла свои записки.
Я помнила, как ждала там призрака любимого мужа, надеясь, что он прочитает их и поймет, как сильно я его люблю.
Теперь я знала: призраки существуют.
Они не те, кто бродит в тумане, их не увидеть глазами, но они ощущаются кожей, холодят душу и напоминают о том, что давно ушло.
Настоящий призрак — это прошлое, которое не отпускает, словно невидимая цепь, тянущая обратно в ту реальность, где всё было иначе.
Любовь, которая уже не горит так ярко, как раньше, а тлеет слабым огоньком, оставляя пепел воспоминаний.
Сердце, которое медленно, но верно забывает, заменяя боль привычкой и спокойствием.
Я хотела сказать Анталю:
«Ты мне дорог. Но не настолько, чтобы я осталась с тобой. Если ты поставишь условие — я не разведусь. Я хочу остаться женой Агостона».
Эти слова были для меня как нож в сердце.
Как можно признаться, что твоё сердце предало тебя, что ты больше не любишь того, кого когда-то обожала?
Как объяснить, что любовь, которая казалась вечной, теперь кажется призраком.
Я не знала, как сказать Анталю о своих чувствах.
Как признаться, что моя любовь к нему угасла, что моё сердце принадлежит другому? Я боялась его реакции, боялась, что он не поймёт меня, что он будет обижен и разочарован.
Но больше всего я боялась, что он не отпустит меня, что он не сможет принять мою правду.
В этот момент я поняла, что любовь — это не только радость и счастье, но и боль, и разочарование.
Любовь — это выбор, который мы делаем каждый день, каждый миг.
И иногда этот выбор оказывается самым сложным и мучительным.
— Мадам, — Харгривз появился в дверях, прерывая мои мысли. — Это пришло из академии. С пометкой «срочно».
Он протянул мне конверт. Я взяла его дрожащими руками.
Разорвала печать.
Прочитала первые строки.
И в этот момент мир перед глазами покачнулся.
Глава 76
Я прочитала письмо, потом прочитала его еще раз.
Господин генерал!
Как я вам уже писал ранее, проклятие, наложенное на носителя, может быть снято только через жертву. Но не жертву носителя, а жертву того, кто любит его. Тот, кто любит, должен пожертвовать собой, чтобы снять проклятие. Я упоминал о том, что любовь не обязательно должна быть страстной и романтичной. Это может быть и родственная любовь. Так вот, мне удалось раздобыть недостающий том. Не спрашивайте, как я это сделал, но в нем есть отдельные пояснения. Так вот, любовь можно заменить симпатией. Добротной симпатией. Были случаи, когда заменяли любовь симпатией или влюбленностью. На всякий случай напоминаю, что человеческие жертвоприношения запрещены законом. С уважением, ректор Академии Магии Абсалом Финчер.
Письмо выпало из рук.
Я стояла, словно прикованная к месту, и смотрела на закрытую дверь, за которой исчез Агостон.
Его силуэт ещё стоял перед глазами, такой живой, такой реальный, и вдруг всё стало так ясно.
Я знала, что произошло, хотя он ничего не сказал. Его прощальный взгляд, тихий, но полный боли, всё сказал за него.
Он собирался умереть.
За своего брата.
За меня.
Письмо лежало на полу, как на приговор.
Каждое слово врезалось в сознание, как нож: 'Тот, кто любит, должен пожертвовать собой…"
Мое сердце заколотилось так, что, казалось, разорвет грудную клетку.