Анна Замосковная. Жена из другого мира
Глава 1
о рту, заглушая жжение в горле, полыхнул обжигающей мятой Холс. Отбрасывая обёртку и чек из аптеки в урну, открыла дверь в подъезд, опять проклиная этот адски неудачный день: проспала, промокла под дождём, покуковала в двух сломавшихся на рейсе маршрутках, в бухгалтерии уронила горшок с кактусом, схлопотала от девушек недавно впечатлившее их китайское проклятие «что б тебе жить в интересное время», порвала любимые джинсы (хорошо, они «драные», не так заметно), промаялась с головной болью и першением в горле, порвала бисерную фенечку, подарок ещё со школы, обнаружила у себя температуру, была отправлена домой, теперь любимую секцию пропущу. Ещё и телефон на работе забыла. Ну что за день, а?
Цепляясь за перила, с трудом поднимала ноги. Родной второй этаж вдруг оказался как-то слишком высоко, а рюкзачок за спиной — неожиданно тяжёлым. Ступень за ступенью преодолела скрипящую песком под кроссовками лестницу. Ослабшие руки отказывались снимать рюкзак, искать в нём ключи.
Привалившись лбом к мягкой обивке новой двери, люто жалела, что Павлик сегодня на подработке: вот бы завалиться в кровать, и чтобы он чай горячий с лимоном приготовил, и градусник дал, и одеялком укутал.
Лимона, правда, нет, и телефона тоже, чтобы позвонить и попросить купить по пути домой. Наконец нащупала среди спортивной одежды и кроссовок клыкастую черепушку брелка и вытянула связку из трёх ключей. В новый замок ключ вошёл не в пример мягче, чем в старый, и провернулся бесшумно. Дверь тоже открылась бесшумно, и на меня плеснулся частый скрип койки и недвусмысленные охи.
Сердце ухнуло куда-то в неизвестность, руки повисли, и рюкзак тихо плюхнулся вниз. Горло перехватило невидимой сильной рукой. Вдохнуть не получалось, будто в полусне я шагнула вперёд.
Возгласы страсти стегали плетьми, я шла сквозь светлую прихожую, вздрагивая в такт им и скрипу кровати.
«Нет, только не это. — Меня будто замораживали изнутри. — Может, он кому-нибудь ключи дал, попользоваться разрешил…»
Но здравая часть разума упорно отмела надежду: брезгливый Павлик никому бы не позволил воспользоваться нашей кроватью для такого. В прихожей стояли его туфли. И светлые босоножки на шпильках.
Сквозь рифлёное стекло двери в спальню проглядывала светлая, скачущая фигурка.
Протянула руку. Сердце ёкнуло, предупреждая, что если открою дверь — пути обратно не будет. В груди разливалась боль. С силой распахнула створку.
Воздух из груди вышибло, точно ударом: верхом на Павлике скакала Светка, потряхивая силиконовыми сиськами, на увеличение которых я одалживала деньги. Моё лицо свело судорогой. Увидев меня, Светка ойкнула, хитро, с надеждой глянула на округлившего глаза Павлика.
А я не знала, что сказать.
Моргнула. Скрестила трясущиеся руки на груди.
— А ты почему не на секции? — сипло спросил Павлик.
— А ты почему не на подработке? — тихо спросила я.
Наконец Светка отклеилась от него и, обернувшись покрывалом, двинулась на меня, но я стояла в дверях, и она благоразумно сохранила дистанцию. Впрочем, мне было так холодно, что я ничего не могла бы ей сделать.
Так мы и застыли. Самое фиговое — Павлик не прятал взгляд и не выглядел виноватым, скорее даже злился. Ну конечно, помешали получить удовольствие.
Мы продолжали чего-то ждать. Нервно заправив за ухо осветлённую прядь, Светка опустила густо накрашенные ресницы:
— Саш, пропусти, пожалуйста.
Механически отступила в сторону. Светка подхватила игривое бежевое платьице, набитую косметикой сумочку и кошачьей походкой от бедра двинулась на выход, оставив в постели кружевные трусики и бюстгальтер.
А Павлик смотрел ей вслед жадным, восхищённым взглядом.
Высокая и гибкая, как пантера, она прошла мимо, обдав меня ароматом духов и запахом моего мужа, и с потрясающей наглостью свернула в ванную комнату. В приоткрытую дверь было видно, как она поправляет светлые, идеально уложенные даже сейчас волосы, оглаживает четвёртого размера груди с торчащими сосками.
Меня замутило. Шагнула в спальню и захлопнула дверь. Стекло зазвенело.
— Почему? — только и могла спросить я.
Презрительный, оценивающий взгляд Павлика резал сердце, выбивал из колеи, и замораживал, замораживал ещё сильнее, хотя это казалось невозможным. А я стояла перед ним и ждала, хотя всё уже безвозвратно уничтожено и даже в ответе смысла нет.
— А ты не понимаешь? — Павлик взял с прикроватной тумбочки тонкие дамские сигареты Светки и закурил, нарушив (вероятно не впервые) данное мне обещание больше не вдыхать всякую никотиновую дрянь. Дым от первой затяжки на миг прикрыл его лицо, в следующий Павлик тлеющей сигаретой указал на меня и как бы обвел по контуру. — Ты в зеркало себя видела?