Что-то с ней творится неладное. Надо притормозить у обочины — переждать. Но — нельзя. Скорее добраться до Джимми. На лобовом стекле расплылось лицо Пола: печальная умудренная улыбка под тонкими усиками… «Человек — величайшая ошибка природы… самый губительный из хищников… никчемное творенье…»
Лорел дернулась, «ягуар» — тоже. Стукнули о бровку правые колеса, стараясь утащить за собой машину, рвалось из рук рулевое колесо, а впереди, совсем близко, маячила бетонная опора над трубой. Из последних сил Лорел вывернула ускользавшую машину обратно на дорогу, проскочив опору почти вплотную.
В открытой машине свистел встречный ветер. Теперь, вполне очнувшись, Лорел еще больше замедлила ход «ягуара», ехала чуть не шагом, озираясь по сторонам, ища знака от похитителя. Но как угадать? Может, она уже проскочила? Каково сейчас приходится Джимми?
Далеко впереди у дороги припаркована машина. Ноги у Лорел задрожали. Подъехав ближе, она разглядела — фольксваген. Лорел тормознув, выключила мотор, в тишине зазвенело поскуливание обиженного щенка.
Фольксваген стоит запертый, пустой. Клайд, привязанный на обрывок веревки к заднему колесу, чуть не задушил себя, намотав, крутясь и прыгая, веревку вокруг колеса. Когда она стала развязывать его, щенок улегся, тихонько взвывая, а потом, освобожденный, обезумело стал скакать вокруг нее, мчался то к кактусам, то обратно.
— Клайд, где Джимми? — Лорел прислонилась к фольксвагену, огляделась, ожидая сигнала. Ее опять стал колотить озноб… вокруг все неподвижно.
Она смотрит вслед синему пикапу, тот исчезает, оседают клубы пыли на дороге…
На коленях у нее тяжело лежит голова Сида. От него пахнет пивом и потом. «Нечего стыдиться того, что было. Нам было хорошо, Санни. Никогда не извиняйся и не горюй, что любила кого-то».
Санни читает на бумажке: «Капитан Майкл Деверо. Воздушная база, Льюк»…
…Уходит от корраля, пытаясь разобраться в сумятице чувств. Предпринять ли ей какие-то шаги до возвращения Сида или дождаться и обсудить с ним? Подожду. Сид посоветует, что делать. Санни повернула обратно, ориентируясь на горы.
Возня, треск на другом берегу маленького ручья заставили ее остановиться. По утрамбованному песку пустыни катаются двое, лягаясь, нанося друг другу удары. Подкатились к самому берегу и свалились на дно, не разжимая хватки. Темный след на скате ручья… меченный кровью…
Ларри Баумен тянется к горлу соперника, оседлав парня, на глаза ему упали волосы, он отрывисто дышит.
Санни видела, как напряглись мускулы на руках Ларри, как он закусил губу над темной бородой. Залитого кровью лица парня она разглядеть не может. Скоро тот перестал лягаться, затих…
Санни остолбенела, не веря глазам… пытаясь сморгнуть солнечные пятна, мешающие видеть четко…
Ларри поднялся, ноги по бокам неподвижной фигуры, он смотрит себе на руки, точно бы не веря, что они только что задушили человека. Потом, откинув волосы с лица, огляделся. Взгляд его упал на Санни…
— Санни? — он сглотнул, точно у него болело горло. Грудь ходила ходуном. — Санни… мы… нам… нужно поговорить… Санни!
Она не помнила, как повернулась, охваченная стремлением убежать подальше от ручья, от Ларри, рванувшегося напролом через кустарник, убежать не куда-то определенно, а просто от треска и топота преследовавших ее ног.
— Санни!
Как долго она бежала, сказать она не могла, выбившись из сил, Санни перешла наконец на шаг и остановилась — ее вырвало.
Горы далеко позади, впереди сияет солнце. Погони не слышно, но она все брела и брела, пока не наткнулась на колею. И двинулась по ней, хватая ртом воздух.
Женский голос позади произнес: — Поздравляю, миссис Деверо, у вас сын! И Санни снова припустилась бежать.
22
Очнулась Лорел на земле рядом с фольксвагеном, во рту привкус рвоты. Спокойно ждала под солнцем пустыня. Лорел подтянулась, схватившись за машину.
— Клайд?
Ни шороха, ни движения. На дороге ни единой машины. Зловещие сагуаро, указывая в небо руками-обрубками дожидались тоже…
Лорел зашагала к ним, точно вступая в лес вооруженных гигантов, хотя росли сагуаро редко, с просторными прогалинами песка между ними. Деревьев тут нет, а кустарник ниже и зеленее, чем у Флоренса.
Она попробовала посвистеть Клайду, но во рту пересохло, свиста не получилось. Может, щенок нашел Джимми и Ларри?
Застывший безжизненный мир…
— Сан-ни… Сан-ни… — насмешливый шепот. Впереди? Справа?
Лорел остановилась, стала ждать, стараясь унять дрожь. Он залучил ее, куда хотел. Зачем же еще дразнит?
— Сан-ни… — теперь еще дальше, где-то впереди. Сманивает ее с дороги вглубь пустыни, чтобы легче избавиться от нее. Только бы пощадил Джимми… или Джимми уже мертв? Лорел рванулась на голос.
И тут нога ее провалилась в ямку. Она растянулась, так больно стукнувшись о растрескавшуюся землю, что дыхание занялось. Густые волосы свалились на лицо. Лорел лежала неподвижно, пытаясь вздохнуть, превозмогая боль в груди. Наконец отбросив волосы, она приподняла голову.
Повсюду ямки, вроде той, в которую она оступилась: норки, бороздки, куда спасаются от солнца животные. Оглушенная и все еще прерывисто дыша, Лорел перекатилась на спину. Теперь солнце било в глаза. Лорел бросила взгляд на ноги — сломаны, нет?..
Голова с коротко стриженными волосами равнодушно заглянула за бумажную простыню, прикрывавшую ей колени.
— Вы начали растягиваться. Думаю, встретимся с вами, миссис Деверо, еще на этой неделе. Скоро увидим ребенка. — Он направился к крошечной раковине мыть руки.
Лорел, вынув ноги из стремян смотрового кресла, села. Она покривилась — ребенок толкнул ее в пузырь.
— Беременность протекает нормально, не толстели. Думаю, сюрпризов никаких не предвидется. — Доктор тщательно вытер руки бумажным полотенцем, всматриваясь ей в лицо. — С чего вдруг такая пасмурность?
— Я боюсь.
— Не позволяйте себя запугивать бабушкиными сказками. В общем, это не так уж и больно. Если соседки по палате начнут рассказывать вам, как рожали, в подробностях, меняйте тему.
— Не в этом дело. Я за ребенка боюсь… Я… не имею права приводить ребенка в мир… каков он сейчас.
— Хм. Об этом тревожиться, пожалуй что, поздновато.
Лорел провела руками по ногам. На одной коленке ссадина, но и все. От солнца мельтешили перед глазами разноцветные пятна. Она прикрыла лицо ладонями. Относительная темнота успокаивала. Нужно сохранять контроль, не окунаться во всплывающие воспоминания. Может, каждая минута, которую она теряет на экскурсы в прошлое, приближает смерть Джимми. Боится ли он? Зовет ее?
Джимми лежит плашмя, руки и ноги раскинуты, глазки в потемках полуоткрыты. Он не двигается, только ветер играет прядкой волос — на лоб, со лба. В лунном свете — чистый рисунок подбородка, изгиб детского носика, тусклый блеск светлых волос. Пес лежит рядом, медвежонок посажен в ногах, наблюдает за обоими.
Вокруг них двигаются тени, чудовища, темные, мохнатые; прыгают к Джимми, от него, снова к нему, с каждым разом надвигаясь все ближе. Еще одна тень — птица с распростертыми крыльями скользнула по его лицу.
Крик застрял в горле Лорел… Оторвав руки от глаз — яркое солнце растопило темные видения — Лорел осторожно встала, пробуя ступить на разбитое колено. Ничего, терпимо, но машина и шоссе исчезли.
— Сан-ни…
— В какую теперь сторону?
Идти она будет хоть до самой смерти, пока остается хоть малейший хрупкий шанс, что она спасет жизнь сына. Но разве есть надежда убедить?..
— Сан-ни… Сан-ни…
Лорел зашагала. Сначала медленно, потом быстрее, боль в коленке не очень мешала. Вслушиваясь в призывной шепот, изо всех сил стараясь не формулировать нараставшее в нейчувство. Но словно в мозгу слепилось само, несмотря на сопротивление.