| I looked after my wife and then watched for her to come back that I might see again from the window her face, her shoulders, her fur coat, her hat. I felt dreary, sad, infinitely regretful, and felt inclined in her absence to walk through her rooms, and longed that the problem that my wife and I had not been able to solve because our characters were incompatible, should solve itself in the natural way as soon as possible -- that is, that this beautiful woman of twenty-seven might make haste and grow old, and that my head might be grey and bald. |
Я провожал жену глазами и потом ожидал ее возвращения, чтобы опять увидеть в окно ее лицо, плечи, шубку, шляпку; мне было скучно, грустно, бесконечно жаль чего-то, и хотелось в ее отсутствие пройтись по ее комнатам, и хотелось, чтобы вопрос, который я и жена не сумели решить, потому что не сошлись характерами, поскорее бы решился сам собою, естественным порядком, то есть поскорее бы эта красивая 27-летняя женщина состарилась и поскорее бы моя голова стала седой и лысой. |
| One day at lunch my bailiff informed me that the Pestrovo peasants had begun to pull the thatch off the roofs to feed their cattle. Marya Gerasimovna looked at me in alarm and perplexity. |
Однажды во время завтрака мой приказчик Владимир Прохорыч доложил мне, что пестровские мужики стали уже сдирать соломенные крыши, чтобы кормить скот, Марья Герасимовна смотрела на меня со страхом и недоумением. |
| "What can I do?" I said to her. "One cannot fight single-handed, and I have never experienced such loneliness as I do now. |
- Что же я могу сделать? - сказал я ей. - Один в поле не воин, а я еще никогда не испытывал такого одиночества, как теперь. |
| I would give a great deal to find one man in the whole province on whom I could rely." |
Я бы дорого дал, чтобы найти во всем уезде хоть одного человека, на которого я мог бы положиться. |
| "Invite Ivan Ivanitch," said Marya Gerasimovna. |
- А вы пригласите Ивана Иваныча, - сказала Марья Герасимовна. |
| "To be sure!" I thought, delighted. "That is an idea! |
- В самом деле! - вспомнил я и обрадовался. - Это идея! |
| C'est raison," I hummed, going to my study to write to Ivan Ivanitch. "C'est raison, c'est raison." |
C'est raison, - запел я, идя к себе в кабинет, чтобы написать письмо Ивану Ивановичу. - C'est raison, c'est raison... |
| Chapter 2. |
II. |
| Of all the mass of acquaintances who, in this house twenty-five to thirty-five years ago, had eaten, drunk, masqueraded, fallen in love, married bored us with accounts of their splendid packs of hounds and horses, the only one still living was Ivan Ivanitch Bragin. |
Из всей массы знакомых, которые когда-то, лет 25 - 35 назад, пили в этом доме, ели, приезжали ряжеными, влюблялись, женились, надоедали разговорами о своих великолепных сворах и лошадях, остался в живых один только Иван Иваныч Брагин. |
| At one time he had been very active, talkative, noisy, and given to falling in love, and had been famous for his extreme views and for the peculiar charm of his face, which fascinated men as well as women; now he was an old man, had grown corpulent, and was living out his days with neither views nor charm. |
Когда-то он был очень деятелен, болтлив, криклив и влюбчив и славился своим крайним направлением и каким-то особенным выражением лица, которое очаровывало не только женщин, но и мужчин; теперь же он совсем постарел, заплыл жиром и доживал свой век без направления и выражения. |
| He came the day after getting my letter, in the evening just as the samovar was brought into the dining-room and little Marya Gerasimovna had begun slicing the lemon. |
Приехал он на другой день по получении от меня письма, вечером, когда в столовой только что подали самовар и маленькая Марья Герасимовна резала лимон. |
| "I am very glad to see you, my dear fellow," I saidgaily, meeting him. "Why, you are stouter than ever.!! |
- Очень рад вас видеть, мой друг, - сказал я весело, встречая его. - А вы всё полнеете! |
| "It isn't getting stout; it's swelling," he answered. "The bees must have stung me." |
- Это я не полнею, а распух, - ответил он. - Меня пчелы покусали. |
| With the familiarity of a man laughing at his own fatness, he put his arms round my waist and laid on my breast his big soft head, with the hair combed down on the forehead like a Little Russian's, and went off into a thin, aged laugh. |
С фамильярностью человека, который сам смеется над своею толщиною, он взял меня обеими руками за талию и положил мне на грудь свою мягкую большую голову с волосами, зачесанными на лоб по-хохлацки, и залился тонким, старческим смехом.
|