Но Тима там, дома… один, в окружении людей, каждый из которых может работать на Клима. Один звонок и…
Сглатываю и коротко киваю. Я его прекрасно поняла.
Пропускаю тот момент, когда Лютый подходит к нам.
— Здравствуй, Костя. Давно не виделись, — приветствует его Клим.
— Здравствуй.
Они обмениваются рукопожатиями, и Клим поворачивается ко мне.
— О, кстати. Знаешь, кто эта очаровательная девушка? Жена Демида! Представляешь, он женился снова. Каков, а! — смеется он, но взгляд остается жестким. Мужчина цепко следит за реакцией Лютого, — Это Соня. Соня, а это Константин.
Не понимаю, зачем этот спектакль? Даже если Клим хочет показать, что на самом деле не знал о женитьбе Демида на мне и никак с ним не контактировал, все равно то, что мы уже знакомы, заметно по одному взгляду Лютого.
— Оч-чень приятно, — пытаюсь улыбаться я.
— Мы уже знакомы, — холодно произносит Костя.
Его взгляд сковывает, давит на плечи, но я продолжаю усиленно растягивать губы в улыбке.
— Правда? — удивленно вскидывает брови Клим. Никакой фальши — он удивляется так натурально, словно действительно впервые услышал об этом.
Лютый оставляет вопрос без внимания, словно специально игнорируя.
— А ведь он говорил — помнишь? — что Эллу ни одна женщина не заметит, — продолжает наседать Клим, хмыкая с деланной веселостью, — А сегодня я узнаю, что у него еще и сын есть, а? Хитрый лис!
— Рад за него, — все таким же ледяным тоном отрезает Лютый и бросает на меня короткий взгляд, — Ему досталась хорошая жена.
— Да, я тоже рад, что он не одинок. А ты когда обзаведешься семьей? — интересуется Клим.
— Кто знает. Может быть тоже скоро? — неожиданно иронично усмехается Костя и оборачивается к двери. Он подзывает кого-то жестом и уже через секунду понятно, кого именно.
— Это Алиса, — представляет Костя и, когда девушка останавливается рядом, обнимает ее за талию.
— Здравствуйте, — лучезарно улыбаясь, представляется она.
Бросаю быстрый взгляд в сторону Лютого и снова перевожу на Алису. Невольно отмечаю, какая она красивая: смоляные волосы, заколотые в высокую прическу, оголяют длинную шею и оттеняют точеные скулы. Стройная фигура обтянута в черное платье, которое сидит на ней просто идеально. А еще Алиса, похоже, ненамного старше меня. И это выбивает почву из-под ног. Не тот факт, что у Лютого, кажется, появилась новая постоянная любовница, а то, что мы с ней примерно одного возраста.
Но ведь… он называл меня мелкой и дал понять, что ничего между нами не будет… Получается, дело не в этом? Просто я ему не нужна?
— Простите, — говорю сдавленно, — Мне нужно найти мужа.
Больше не смотрю в сторону Лютого. Мне кажется, что внутри меня выжгли раскаленное клеймо, настолько больно от захлестнувшей обиды. Надо найти Демида и попросить его уехать домой. Подарок он уже наверняка отдал, юбиляра поздравил, если мы сбежим — мэр и не заметит. Только бы уехать подальше отсюда.
Мельком осматриваю зал, но не нахожу Рокотова среди гостей. На всякий случай обхожу все помещение по дуге и, убедившись, что Демида действительно нет, быстрым шагом направляюсь на летнюю веранду. Гостей здесь почти нет — поднялся ветер и здесь моментально стало прохладно. На всякий случай решаю обойти всю веранду, но, повернув за угол, замираю. Я узнаю его мгновенно, несмотря на то, что Лютый стоит спиной ко мне, облокотившись о резные деревянные перила.
Одергиваю себя. Я просто вышла подышать. Просто ищу мужа. Какая разница, кто еще здесь находится? Нужно просто уйти и все. Но Лютый, словно почувствовав мое присутствие, оборачивается. Мы снова встречаемся глазами — его взгляд, как и прежде, тягуче-темный и опасный. Но теперь в нем есть еще кое-что, пробирающее до дрожи. Ненависть.
— Как Леся? — спрашиваю максимально ровным голосом, глядя себе под ноги.
— С каких пор тебя волнует моя дочь?
Тихо хмыкаю. Похожий вопрос мне буквально недавно задавал Клим.
— Я переживаю за нее.
— Правда? По тому, что ты сбежала из разбитой машины, бросив ее там, даже не скажешь, — тянет Лютый, хмуро складывая руки на груди.
Бросаю на него быстрый взгляд и тут же опускаю его снова.
— Так… так было нужно.
А что еще можно сказать на такое обвинение? Либо так, либо правду. Но правду говорить никак нельзя. Пока, во всяком случае.
— Что ты сказала? — переспрашивает Лютый севшим от гнева голосом, — Так было нужно? Чтобы ты сначала пела о любви к моей дочери, а потом предала — и ее, и меня??
— Я не предавала…
— А как еще это назвать? Если хотела кувыркаться с Демидом, могла просто уйти по-человечески. А не сбежать, как шавка, поджав хвост и бросив нас в разбитой машине. Да плевать на меня! Но Леся… — Лютый сжал челюсть, — Так что лучше не стоит говорить ни слова о ней.