Предчувствие меня не обмануло. Хотя господин советник и встретил меня довольно любезно, каким-то шестым чувством я поняла, что сценарий ему совсем не понравился.
— Присаживайтесь, госпожа Ковальская, — предложил господин Вилфорт после приветствия, — если я правильно понял, именно вы автор этой чудесной, по мнению госпожи Барской, идеи про Истинную Пару?
— Спасибо, я постою, — сглотнув, произнесла я, понимая, что никакого впечатления мое роскошное платье на этого черствого индивида не произвело, — да, это моя идея, мне показалось, это будет выглядеть мило и романтично.
— Не обижайтесь, — мужчина явно был недоволен тем, что я осталась стоять, но не стал это комментировать, — я допускаю, что вам это кажется романтичным, но, по-моему, это просто бред. Даже просто с точки зрения здравого смысла и теории вероятности. Я уж молчу про обращение к невестам, которое умилило меня до глубины души. Это, безусловно, любопытный образец публичной речи и я сохраню его на память, но произносить это на камеру я отказываюсь,даже во имя дружбы и сотрудничества наших планет.
Я насупилась, легко сказать “не обижайтесь”, я была уверена, что речь жениха, обращенная к невестам и к своей избраннице — это самое сильное место моей работы. Когда я представляла, что эти слова произносит мне Егор, я чуть не плакала. Я вздохнула, вспомнив Соболева, и почувствовала, что воздух не прошел в легкие.
“Все-таки слишком перетянула корсет”, — мелькнула у меня мысль, прежде чем я провалилась в темноту.
Сознание возвращалось постепенно. Сначала я почувствовала, что по лицу стекают струи теплой жидкости. Машинально поднеся к лицу руки, я нащупала на коже какие-то странные комочки, кажется, на ощупь это было похоже на чаинки. Видимо, хозяин номера плеснул в меня прямо из чайника. Глаза никак не хотели разлепляться, надеюсь, что чай не повредил линзам.
Дышать было подозрительно легко и холодно. Другая рука скользнула к груди, и тут я с визгом подскочила, прикрывая уже обеими руками то, что я никому не показала бы под страхом смерти. Моя безобразно большая грудь свободно выглядывала из разорванного платья и корсета.
— Спокойно, спокойно, я не смотрю, — отозвался господин Вилфорт, действительно отвернувшись к стене. Вот только ироничные нотки в его голосе меня смущали. Конечно, не смотрит, — подумала я, кто ж на это уродство смотреть захочет.
Я сдернула с кровати, на которой до этого лежала, пушистое покрывало и завернулась вместе с головой, оставив только щелочку для глаз. Парик валялся около стола. Видимо слетел, когда господин советник перемещал меня на кровать.
Что делать дальше и говорить я не представляла. Лицо полыхало от стыда и злости на себя. Такого позора в моей жизни еще не было!
— Вы можете пройти в ванную, привести себя в порядок, — невозмутимо произнес мужчина, — там и халат есть, мне кажется в нем вам будет удобнее, чем в покрывале.
— Вы же не смотрите!, — возмутилась я, — и вообще, зачем так варварски было платье рвать?
— Конструкция застежки незнакомая, не сообразил, — нисколько не смущаясь, ответил этот непрошенный спасатель, — к тому же не сразу понял, отчего вы в обморок упали, боялся время потерять. Знаете, это не мое дело, конечно, но так издеваться над своим телом довольно опасно.
— Нормально, — пробурчала я, раздумывая, смогу ли я аккуратно прихватить паричок и не уронить при этом покрывало или нет. Но потом решила не рисковать, слишком близко он лежал к господину советнику, и нечаянно оголиться еще раз в его присутствии не хотелось. А попросить его подать мне свой аксессуар постеснялась.
В идеале, мне хотелось вообще исчезнуть из номера и больше никогда не видеть Миррака Вилфорта, и не вспоминать. Увы, такого я позволить себе не могла. Поэтому поплелась в ванную, чтобы оценить масштабы бедствия.
Огромное зеркало в золоченой раме шикарной гостиничной ванной комнаты не стало меня жалеть и честно отразило встрепанную рыжеволосую чучундру с потекшим гримом и покрасневшими белками глаз. Вздохнув, я решила,что терять все равно уже нечего, сняла линзы и смыла остатки косметики. Привычно сморщилась, увидев вновь проступившие пятнышки на коже, которые не брал ни один отбеливающий крем.
Платье и корсет тоже пришлось снять и облачиться в огромный пушистый белый халат, на мое счастье даже с капюшоном. Снова взглянула на себя в зеркало, спустила капюшон пониже, почти на глаза и, подавив трусливое желание подольше не выходить из своего укрытия, решительно толкнула дверь.
Советник как ни в чем не бывало сидел за столом, что-то читая на планшете. Я встала, не зная сесть с ним рядом или остаться стоять, вся решительность мгновенно улетучилась.