Девушка лежит ничком, её огненные волосы разметались по снегу, словно живые языки пламени. Вокруг неё действительно виднеются алые пятна, от вида которых тошнота подступает к горлу. Дрожащими руками я осторожно переворачиваю незнакомку.
Боже! Её лицо... оно настолько прекрасно, что у меня перехватывает дыхание.
– Мисс? – мой голос дрожит от волнения. – Вы меня слышите?
Веки девушки вздрагивают, и она медленно открывает глаза. Я невольно отшатываюсь – её радужки неестественного золотистого цвета, словно расплавленный металл. Такого просто не может быть у обычного человека!
– Помогите... – шепчет она. – Он... он идет за мной...
Холодок пробегает по моей спине. Кто "он"? Что происходит?
– Уолтер! – я оборачиваюсь к своему спутнику, который застыл в нескольких шагах от нас. – Нужно немедленно...
Но договорить я не успеваю. Внезапно воздух наполняется странным гудением, похожим на жужжание тысячи невидимых насекомых. Мои волосы встают дыбом, а во рту появляется металлический привкус.
– Нет! – кричит девушка, её глаза расширяются от ужаса. – Он нашел меня!
Земля под ногами начинает вибрировать. Резкий звон в ушах постепенно стихает, и я медленно прихожу в себя.
– Ксандра! Ксандра, вы в порядке? – голос Уолтера доносится словно сквозь толщу воды.
– Что... что это было? – мой голос звучит хрипло и надломленно.
– Нам нужно немедленно уезжать, – бросает Уолтер и подойдя к бессознательной девушке и поднимает ее на руки.
– Слэйди, поторопись. – Бросает Уолтер кучеру.
Следуя за моим спутником, я с тревогой и состраданием смотрю на девушку. Сердце сжимается при виде её хрупкой, почти детской фигурки, которая кажется такой беззащитной.
Внезапно безжизненная рука незнакомки соскальзывает вниз, и мой взгляд приковывает падающий в снег предмет. Желудок скручивает от волнения.
Это камень! Во мне вспыхивает жгучее любопытство вперемешку с опаской. Зачем она сжимала его? Может, это какой-то магический артефакт? Повинуясь внутреннему порыву, я осторожно поднимаю камень, чувствуя, как он приятно согревает ладонь, и прячу в карман. Что-то подсказывает – эта вещь очень дорога девушке.
Как незнакомка могла оказаться здесь совершенно одна, посреди этого леса? От страшных догадок по спине бегут мурашки.
Уолтер бережно держит девушку, и я благодарна ему за эту заботу. Каждый раз, когда карета подпрыгивает на ухабах, моё сердце замирает от страха, что мы причиним дополнительную боль незнакомке. Ей и так досталось.
– Как она? Где девушка ранена? – спрашиваю я.
– Она ранена в живот. Я немного приостановил кровотечение, но я не обладаю целительской магией.
При слове "магия" внутри что-то переворачивается. До сих пор не могу свыкнуться с этой новой реальностью, хотя умом понимаю – придётся принять.
– Как девушка здесь оказалась, – задумчиво произношу я.
– Очевидно, что это нападение, – отвечает Уолтер. – И на земле Тёмного генерала.
От упоминания генерала во мне вскипает праведное возмущение. Кулаки непроизвольно сжимаются от злости. Что за правитель допускает такой беспредел в своих владениях?
– Нам нужно спасти её, – решительно заявляю я, чувствуя, как адреналин пульсирует в венах.
– Успеем, – уверенно отвечает Уолтер.
С восхищением и затаённой надеждой наблюдаю, как преображается мой спутник. Его глаза горят внутренней силой, и эта уверенность передаётся мне. Успеем.
Внезапный толчок заставляет моё сердце подпрыгнуть – карету тряхнуло на выбоине. Я с ужасом смотрю на незнакомку, боясь, что ей стало хуже.
В тишине раздается полный боли стон, от которого у меня мурашки бегут по коже. Девушка приходит в себя, и я замираю в напряжённом ожидании.
– Гад... Пещерный ящер... Да чтоб тебя... клопы... покус..., – её слабый голос, полный яда и возмущения, вызывает у меня невольную улыбку облегчения.
– Она разговорчива, – с теплой усмешкой замечает Уолтер. – Жить будет.
Остаток пути незнакомка провела в тишине. Уолтер объяснил, что погрузил её в лечебный сон, и я благодарно киваю, радуясь, что хотя бы во сне она не чувствует боли.
Карета мчится по заснеженной дороге, а я не могу отвести взгляд от бледного лица девушки. В душе бушует целая буря эмоций – от жгучего желания защитить до глухой ярости на тех, кто посмел причинить ей боль.