– Не подойду. Больно надо… – презрительно фыркнул. – Но ты периодически кричи, чтобы я знал, где ты!
Из кустов донеслось сосредоточенное сопение.
– С ума сошел! – возмущенный крик сам сорвался с губ. Как он себе это представляет? – Может тебе еще песенку спеть, чтоб наверняка?
– А споешь? – тут же поинтересовался.
Сопение прекратилось. Казалось, даже расчирикавшиеся птицы затихли в ожидании моего ответа.
– Нет, – зло процедила.
– Ну, тогда зачем предложила? – донеслось обиженное.
Чуть не ответила: “Чтоб ты спросил!” – но благоразумно прикусила язык. Взгляд как раз наткнулся на небольшие камешки, которые можно использовать, чтобы растереть фей-ирский перец, и я решила не тратить время на препирательства.
Положив кусочек корня между двух полуплоских булыжников, принялась аккуратно их вращать. Влажные щупальца корешков поддавались с трудом, жесткие волокна тянулись и липли к поверхности импровизированных жернов, а жесткая масса никак не хотела превращаться в кашицу. Я сосредоточенно пыхтела. Дело продвигалось медленно, ведь я старалась не издавать ни звука, чтобы не возбудить подозрения. Даже всерьез задумалась, что идея с песней была не так уж плоха. Тем более, что у меня ни слуха, ни голоса. Настоятельница просила, чтоб в хоре я просто открывала рот и даже не пыталась петь гимны, славящие Тивальдора. После вступления моей партии к нашем песнопениям присоединялись все окрестные животные, тронутые до слез силой моего голоса.
– Ты тут? – проверил бдительный блондин.
– Тут-тут... – с натугой проворчала, растирая особо мясистый участок.
Со стороны кустов раздался едва слышный шорох и нетерпеливое притопывание.
– Что-то притихла… – задумчиво изрек оборотень и снова притопнул.
– Думаю, – вздохнула.
Последний корень, наконец, превратился в зеленоватую кашицу, и теперь я старалась аккуратно переложить массу на чистый платочек.
“Каждая мадемуазель должна иметь в кармане чистый платок”, – поучала мадам Дюваль. “Чистый, Шанталь! Совершенно! Он не для того, чтобы сопливый нос вытирать, а чтобы аккуратно промокнуть уголки глаз, когда тебя растрогают комплименты кавалера”, – нравоучительно вещала она. А за вопрос: “Неужели кавалеры будут говорить настолько отвратительные комплименты, что я должна буду плакать?” – последовали розги.
– О чем?
Видимо блондину было невыносимо скучно, и он нашел в моем лице прекрасного собеседника. Я искренне умилилась, но разговорчивей не стала.
– О разном…
– О чем, о разном? – настойчивость стража восхищала. При чем совершенно неподдельно.
– О том, не мешает ли тебе хвост в штанах? – припомнила все те глупости, которые нам рассказывала мать настоятельница. Они меня неимоверно забавляли, но еще больше забавляла реакция сестер. Глупышки беспрекословно верили всем тем выдумкам, которыми потчевали нас старшие монахини.
– К-к-какой хвост? – бедняга даже заикаться начал.
Я тихо хихикнула, сосредоточено завязывая платочек, так, чтобы растертые корни не вылезли наружу.
– Волчий!
– Нет у меня хвоста! – возмущенно взвизгнул блондин.
– А ты точно оборотень? – подозрительно поинтересовалась.
За кустами злобно запыхтели. Кажется, кому-то отчаянно захотелось свернуть мне шею.
– Издеваешься?
– Нет, – мой голос даже не дрогнул, хотя от еле сдерживаемого смеха я уже не могла дышать. – Нам матушка Арура рассказывала, что у всех оборотней по позвоночнику шерсть растет от самой шеи и до… э-э-э… конца в общем... А потом хвост, − со знанием дела серьезно промолвила и закусила губу, чтоб не рассмеяться.
– Дура эта ваша Арура! – припечатал мой охранник.
В целом, я была с ним согласна. Более зашоренных и ограниченных людей, чем главные монахини, я не встречала. Но не признаваться же ему в этому!
– Что?
– Ничего, – буркнул блондин. – Выдумки это!
– Точно нет? – зачем-то уточнила.
– Ты сомневаешься? – взревел мой страж, похоже, вконец утратив терпение.
Но меня это почему-то не останавливало.
– Да! А вдруг ты не знаешь…
Отвлекая и зля охранника, я не позволяла ему задуматься, что же действительно я так долго делаю в кустах.
– Я оборотень, я знаю! – выдал очевидные вещи, искренне надеясь, что мои аргументы на этом закончатся.
Как бы не так!
– Точно оборотень? – уточнила, игнорируя раздраженное рычание с той стороны кустов. – Вдруг от тебя все это время правду скрывали. Чувства щадили, – продолжала воодушевленно сочинять, хотя и понимала, что порю откровенную чушь.
– Что ты мелешь? – блондин, похоже, это тоже понимал.
И это был довольно-таки заметный сигнал, что мне стоит прекращать свои издевательства.
– Ничего, – я выпрыгнула из-за орешника, как кербер из табакерки. – Идем! Я все! – важно уведомила и содрогнулась.
По бедру потекла струйка сока, просочившись через карман платья.
Осталось придумать, как эту кашицу закинуть в еду.
Глава 7
Чем ближе мы подходили к лагерю, тем больше мрачнел мой конвоир. И злобные взгляды, которые ловила на себе не сказать, чтобы удивляли, скорее озадачивали – чего это он еще больше кипятится, я-то теперь его не злю. Миссия выполнена, тратить силы на препирательства больше не имело смысла? Лучше для благородного величества приберечь.
Но по мере приближения, все стало понятно. Моего обоняния коснулся умопомрачительный запах мяса, а живот блондина выдал громкую раскатистую трель. Парень похоже был голоден, а сторожить меня предстояло еще ой как долго. На посту вкусняшки не положены, и что может быть злее оголодавшего мужчины.
Громко вздохнула, невольно втягивая носом восхитительный аромат – я бы тоже не отказалась от нескольких кусочков сочной свинины. Но когда вертел с кабаном попал в поле зрения, принялась осматривать его отнюдь не с гастрономическим интересом. Как, скажите на милость, подмешать в дичь кашицу из перца. Натереть? Нашпиговать. Захотелось в сердцах топнуть ногой, почему именно сегодня они варят не суп или кулеш…
Но тут мой взгляд наткнулся на еще один костер. Над ним прямо в эту самую минуту огромный, как медведь, мужчина вешал казан, размером с лохань для купания. Похоже, таки решили на ужин еще что-то жидкое сварить. Оно и не удивительно, воинов много, а кабан один. Целый отряд им не накормишь, так, полакомиться каждому по кусочку. Теперь я и зайцев выпотрошенных заприметила…
Тогда-то и пришло понимание – это мой шанс. Другого просто не будет. К вечеру перетертые коренья утратят половину свойств, маслянистые вещества попросту выветрятся, забрав с собой волшебную силу. А если я еще раз так надолго задержусь в зарослях, собирая новую порцию, у блондина возникнут ненужные вопросы.
Только как пробраться незаметно к заветной посудине я пока не представляла. Блондин хищным орлом бдел неустанно. Полагаю, его неимоверно удивило бы мое неожиданно благородное желание поучаствовать в полевой кухне.
Снова вдохнула аппетитные запахи и резко затормозила, даже палец ушибла об невидимый в густой траве камень.
– Ты чего? – сразу же вскинулся провожатый и тоже остановился.
– Пахнет вкусно, – лукаво посмотрела из-под ресниц. – Чувствуешь этот запах?
Парень, поддавшись на мою провокацию, глубоко вдохнул.
– Тонкие ароматы душистого перца, гвоздики, – продолжала соблазнять. – И… принюхайся, ощущаешь? – даже ладошкой помахала перед носом, будто бы призывая аппетитный дымок от костра побыстрее достичь нашего обоняния. – Кажется, это майоран… Бесподобный аромат!
Оборотень шумно сглотнул, я хищно улыбнулась.
– Вот бы попробовать, хоть маленький кусочек. Мясо в монастыре было строжайше запрещено.
Я печально вздохнула и искоса посмотрела на блондина. Лицо у него был такое… будто он одновременно хотел и убить меня, и обнять, заплакав от сочувствия.
– Но… мне нельзя ничего кроме бульонов, так сказал лекарь. Чтобы специи и травы не вступили в реакцию с фей-ирским плющом и не спровоцировали аллергическую реакцию от которой меня раздует еще больше. А тебе ждет воистину потрясающий ужин.