Эсквайр выяснил у слуг, где гардеробная, и, распахнув дверь пинком ноги, бесцеремонно сгрудил меня на диван. Хорошо хоть, тот был доверху завален подушками.
— Пять минут, — грозно напомнил мужчина и резко притворил за собой двери.
Оказавшись в одиночестве, я вылезла из подушечного завала и забегала по гардеробной.
Мысли скакали, как блохи.
Это не сон! Происходящее — реально. Я могла в этом убедиться, посмотрев на часы — они отсчитывали время!
Восемь пятнадцать утра.
Тогда что это? Что за реальность меня окружает?
Единственным разумным объяснением, которое пришло на ум, было то, что Светка решила устроить мне дикий розыгрыш. Это вообще в ее стиле.
Можно допустить, что меня увезли в какой-то старинный особняк, а этот Теодор Рутланд — нанятый актер. Но каким образом мне смогли поменять внешность? Это не вписывалось ни в какие границы разумного.
А значит оставалось только одно объяснение. И было оно ни черта не разумным.
На столике стоял графин с водой, я плеснула в бокал и залпом осушила прохладную чистую жидкость. Шестеренки в моей голове закрутились быстрее…
Лотерейный билет.
Тот самый билет, который я вчера по своей глупости вытащила… Который вовсю сыпал блестящей пыльцой, словно какая-то феечка мановением волшебной палочки со звездочкой сотворила его в заколдованном лесу…
И та странная женщина. Феечка…
Как она там сказала?
Что завтра на моем пальце окажется кольцо. Обручальное кольцо, судя по всему…
— Рада, что ты так быстро догадалась, — послышался странно знакомый голос. — Сообразительная. Может быть, даже не умрешь. Сразу.
Я резко развернулась на пятках и уперлась взглядом в свой портрет…
Вернее, не в свой, а в портрет тела, в котором я в данный момент находилась. Тела Цицинателлы де ла Мередит, я так понимаю.
Был он огромным — в два моих роста и ну просто роскошно-помпезным. Восхитительная красавица в драгоценностях и мехах надменно улыбалась с холста, глядя на зрителя картины, как на последний сброд.
А потом прямо на моих глазах стало происходить что-то запредельное! Картина начала меняться, меняться, словно кто-то смешивал все краски на полотне. Вокруг него засияла уже знакомая мне золотистая пыль, и из дикой мешанины красок возник совершенно новый образ.
Я схватилась за сердце и попятилась.
Это была я! Но какая!
Разодетая в ультра-короткое ярко-розовое платье, с распущенными по плечам и завитыми локонами. Про вульгарный макияж я вообще молчу!
Самое поразительное было в том, что нарисованная я на картине была живой! Она двигалась, улыбалась и хихикала, то и дело пригубливая из высокого фужера.
— Даже себе не представляешь, Цици, как мне понравилось на свадьбе Светланы! — заявила нарисованная Яна. — В вашем мире всё как-то веселее проходит, чем в моем бывшем.
— Я не Цици, а Яна! — закричала я. — А ты… Та чудная тетка, которая пристала со своей лотерей — это ты! Ты ею обратилась, а потом… Каким-то образом поменяла нас телами и отправила меня в свой мир, мерзавка!
— Теперь это твой мир, — хладнокровно поправила девушка с портрета. — Яна Ершова — это я, а ты леди Цицинателла де ла Мередит. Ты сама определила свою судьбу, дорогуша. Сегодня ты сочетаешься браком с эсквайром Теодором Рутландом. И уж поверь мне, колечко он тебе вденет в палец самое что ни наесть дорогое. Прими мои поздравления, кстати. Такого мужика отхватила!
— Поздравления? Какие еще поздравления? Он — бешеный маньяк! Какая идиотка пойдет за него?
— Любая, — ухмыльнулась Нутелла, находящаяся в моем теле. — Да, он не знатного происхождения, отчего наши курочки любят фырчать на эсквайра… Зато сами втайне о нем мечтают. Прям-таки слюной исходят, уж я-то знаю. Вообще его богатства хватило б, чтоб купить любой титул, Рутланду просто это не надо. Он и так самый уважаемый, богатый и желанный мужчина в нашем городе!
— Да неужели? Тогда почему ты не выходишь за него замуж, как и запланировала? Почему возложила эту ответственную миссию на меня? — вознегодовала я.
— Потому что! — девушка в моем теле вздохнула и глотнула еще из бокала. — Мне до чертиков надоела эта бедность! Когда закладываешь сережки, чтоб купить себе новое платье, а потом закладываешь это платье, чтоб выкупить сережки. А ведь мой род знатнее рода самого короля! Почему я должна прозябать в нищенстве? Я, особа голубых кровей! Так что Тео прекрасно подошел на роль богатого, красивого и обожающего меня мужа. Все шло отлично, приворот сработал на ура. Теодор пылал от страсти, но потом все пошло не так! Сама виновата, признаю. Сложная вещь — эти привороты. Он узнал об этом. И возненавидел меня. Ненависть и страсть бушуют в нем ровно наполовину — неизвестно еще, что победит. Он ведь сильный, как зверь, и может превозмочь любое колдовство. Особенно теперь, когда узнал о нем. А выходить замуж за мужика, который тебя одновременно хочет и ненавидит — так себе удовольствие, верно?