Улыбка стала шире.
— Думаешь, так безопаснее?
— Эта мысль даже не приходила мне в голову!
— В таком случае, дорогая, ты находишься в блаженном неведении об опасности.
— Опасности? — Лиз бросила на мужа сердитый взгляд.
— Я мог бы заняться с тобой любовью прямо здесь, — ответил Нигель. — Тот единственный раз разжег мой аппетит, а тебя не было две недели.
Лиз нахмурилась. Мысль о предстоящей ночи, естественно, беспокоила ее в течение некоторого времени, и она почти дошла до того, чтобы самой прийти к мужу, но сейчас Нигель все испортил, и внутри нее снова бушевала ярость и желание сопротивляться.
— Если ты смог обойтись без меня в течение двух недель, то и дальше сможешь, — резко ответила она, чувствуя разочарование от того, что Нигель все повернул таким образом. Ну почему он был так раздражающе неуклюж?
Нигель встал и включил свет. Лампа осветила прелестное лицо Лиз, и Нигель подошел ближе, глядя ей в глаза:
— Ты плохо знаешь меня, дорогая. Ты бы уже должна понимать, что не сможешь бесконечно сопротивляться.
И не прерывай… Я не мальчик, и знаю, что пробудил и в тебе желание… Знаю, Лиз, и хотя ты упорно отрицаешь это, ты наслаждалась в ту единственную ночь нашей любви.
Глаза Лиз горели. Почему этот мужчина не может говорить более утонченно, более дипломатично? Ему нравится сердить ее, вот в чем дело, а она позволяет ему это. Если бы она только могла надеть на себя маску ледяного равнодушия, как собиралась, тогда, возможно, он перестанет относиться к ней с этой раздражающей насмешливостью…
— Ты слишком высоко себя ценишь! — закричала Лиз. — О каком перемирии может идти речь, если ты сам все время провоцируешь меня? — Ей не хотелось, чтобы в голосе так явно звучало разочарование, но, увы, Нигель уже заметил это, и его лицо немного смягчилось. Он мягко протянул Лиз руку.
— Болван, — пробормотал Нигель сам себе, — похоже, я сломал твое сопротивление, сам не заметив как.
Лиз вспыхнула, но Нигель, казалось, не заметил этого.
— Возьми меня за руку, дорогая, — попросил он.
Лиз чувствовала, что готова сдаться, но все же заявила, игнорируя протянутую руку:
— Я слишком честный человек, Нигель, чтобы только изображать подчинение. Я — то, что я есть, а именно, женщина, которая не собирается подчиняться ни одному мужчине.
С приглушенным ругательством Нигель схватил Лиз за руку, а через секунду она уже была в его железных объятиях. Страстным поцелуем Нигель впился в ее губы.
— Мы, пожалуй, вряд ли отправимся на прогулку, — заметил он некоторое время спустя. — Слишком поздно.
Лиз сжала зубы:
— Я пойду гулять, чтобы ты ни сказал.
— Одна? — Нигель отступил на шаг назад.
— Я не боюсь темноты, — отпарировала она с чувством, и он рассмеялся.
— Ничего не боишься, не так ли?
Он ждал ее ответа, но Лиз отвернулась, разъяренная; она вся дрожала.
— Неужели я заставил тебя бояться? Я ведь предупреждал, что я не слишком терпелив. А ты уже довела меня до того состояния, когда верх берут примитивные инстинкты. Теперь я хочу одного — подчинить тебя, неважно каким способом.
Выражение лица Нигеля изменилось, он казался безжалостным и непреклонным. И хотя ее голова была гордо поднята, а глаза горели, Лиз почувствовала внутри странную дрожь. Это разозлило ее еще больше, и она сделала несколько шагов в сторону выхода в сад. Но рука Нигеля остановила ее, и Лиз в гневе повернулась к мужу:
— Дай мне пройти!
— Ты — ведьма, Лиз, — неожиданно усмехнулся он, продолжая держать ее за руку. — Ты говорила о провокациях… Дорогая, это ты провоцируешь меня. Решив жениться на тебе, я знал, что ты — это вызов моим силам, и я с удовольствием приму его…
Губы Нигеля снова прильнули к ее рту. Лиз отчаянно боролась, но в следующее мгновение он легко, как перышко, поднял ее на руки и понес в дом…
Неделю спустя, вернувшись после трехдневной поездки, Нигель сообщил Лиз, что они приглашены в гости на яхту Дендраса, находившуюся сейчас в гавани на Родосе.
— Мы пробудем там три или четыре дня, — сказал Нигель, — так что захвати побольше нарядов.
Лиз хотела ответить так, чтобы посильнее разозлить мужа, но, ничего не придумав, лишь сказала:
— Я не желаю ехать с тобой.
— Но я не могу быть там один, — тихо ответил Нигель.
— Тогда возьми с собой Грету… — Слова уже были произнесены, прежде чем она смогла остановиться, и Лиз опустила глаза, стараясь выглядеть как можно более невозмутимо. Если он возьмет с собой Грету… Нет, он не может так сделать, по крайней мере, не на яхту своих друзей.
Глаза Нигеля потемнели.
— Ты отправляешься со мной, — отрезал он опасно спокойным тоном. — И больше никаких детских отказов или глупых угроз. Ты знаешь меня уже достаточно хорошо, чтобы понять: я не бросаю слов на ветер.
— Ты не сможешь насильно затащить меня на эту яхту!
— Ты полетишь на остров Родос со мной.
Тот же спокойный голос, то же чувство опасности.
Нигель казался таким уверенным в себе… и в ней. Да, заявив с такой убежденностью, что ей понравилось заниматься с ним любовью, он знал, о чем говорит. И хотя внутренне Лиз проклинала свою неспособность сопротивляться, в то же время она знала, что без Нигеля ее жизнь станет пустой.
Неужели он победил и она действительно желать его? Эта мысль заставила Лиз поморщиться. Она никогда не хотела влюбляться, а тем более заниматься любовью. И признать, что ее тянет к Нигелю так сильно, что она фактически стала пленницей своих чувств, было для Лиз чем-то, к чему она смогла бы привыкнуть только по истечении некоторого времени. А сейчас эта мысль была неожиданной и, как следствие, неприятной. Лиз решила, что все, что ее и мужа связывают лишь плотские наслаждения, непреодолимая страсть.
Она и обычно-то не являлась серьезным противником для Нигеля, а ночью он был в таком состоянии, что Лиз чувствовала себя абсолютно беспомощной. Его поведение определяло не только желание физической близости, но и ее отказ подчиниться. Противодействие Лиз разожгло в Нигеле дикое желание полностью покорить ее…
— Когда мы должны ехать? — внезапно спросила Лиз.
— Не раньше чем через три недели. У тебя достаточно времени, чтобы подготовиться.
Лиз против воли заинтересовалась:
— Твои друзья часто устраивают приемы на яхтах?
Красивые губы Нигеля слегка скривились.
— Дендрас — единственный среди нас, у кого есть яхта, и то благодаря деньгам своей жены.
— Значит, другие не настолько богаты?
Нигель покачал головой, провожая глазами огромного жука, залетевшего в комнату через открытое окно. Лиз нахмурилась, но Нигель, улыбнувшись, заметил, что жук сейчас улетит обратно.
— А ты… — Она посмотрела на мужа. — Ты никогда не думал приобрести яхту? — На самом деле Лиз хотелось узнать, насколько Нигель богат, и он, словно прочитав ее мысли, ответил с некоторой иронией:
— Я могу позволить себе купить яхту, если ты именно это хотела узнать. И мне вовсе не требуется помощь со стороны жены.
Лиз вспыхнула, что вызывало у Нигеля смех.
— Нет, дорогая, я ничего не приму от тебя. Разве ты не это собралась предложить?
Его догадка была верной, что еще сильнее разозлило Лиз, поэтому она ехидно заметила:
— Как ты умен! Ты, наверное, знаешь все на свете.
Нигель откинулся назад, его глаза смеялись.
— Нет, дорогая, уж конечно, нет. Если бы я был таким, то заранее знал бы, с чем мне придется столкнуться.
— А ты и не подозревал? — удивленно спросила Лиз.
Он покачал головой, и его улыбающееся лицо показалось Лиз настолько красивым, что она даже затрепетала внутри.
— А если бы это было не так, ты бы действовал по-другому? — с вызовом спросила Лиз.
Как бы снова предугадав ее слова, Нигель покачал головой еще до того, как Лиз закончила свой вопрос.
— Ты же знаешь, что нет, — произнес он мягко. — Ты создана для меня, я это понял, как только впервые увидел тебя… Мы одной породы, как я уже говорил раньше.
— Жаль, что я, в отличие от тебя, не знала ничего об этих завещаниях, — пробормотала Лиз, однако только потому, что ей очень хотелось посмотреть на его реакцию, и уж точно не из-за того, что она сожалела об их браке. Нигель прав, они подходят друг другу, и хотя, похоже, им предстоит прожить всю жизнь в борьбе, они не смогут разойтись. Лиз не сомневалась в этом, после того, как приняла тот факт, что ее собственная потребность в Нигеле ничуть не уступает его тяге к ней.