— Ну и работа у тебя, Нинулька, злому врагу не пожелаешь, — посочувствовал жене Александр.
— Ой, Сашок! А сколько раз в меня булыжники, ножи летели. Зэчки из гвоздей такие финачи делают, не поверишь, что бабами сработаны. Ни всяк мужик так сумеет. При шмонах — наших обысках, то под матрасом, иль в подушках находим. При себе почти каждая имеет. А вот, как и против кого применит, это вопрос.
— И на тебя кидались с финками?
— С ножами, финачами, кастетами, свинчатками, как и на всех других. Никого вниманием и заботой не обходят, — усмехнулась невесело.
— Но за что?
— Наивный ты, Сашок! За стремачество, как они говорят. По-нашему — за охрану! Не даем сбежать из зоны, держим в строгости, наказываем, коли кто провинится. Вот и бесятся, пытаются оторваться на нас, но не получается. Хотя случались у нас проколы. Иногда доставали наших ножами. Бывало, всерьез ранили. Находили, и тогда уже мы отрывались на виновной. Они не щадят и мы не жалеем.
— Уйди ты с этой работы? Лучше дома сиди. Послушаешь, не только волосы, шкура дыбом встает. Подумай о нас со Светкой. Неужели мы тебе не нужны? Ведь на мою зарплату, если постараться, можно прожить.
— Сашок, жить тоже приходится по-разному. Я не хочу, чтоб мы голодали, нуждались в чем-то. Да и не смогу сидеть дома без дела. Не умею жить без работы. И не хочу бегать с места на место. К тому ж уже льготы пошли. За выслугу недавно добавку к зарплате получила. Ты стерпись с моей должностью, она называется плохо. Зато работа нужная. Видел бы, кого охраняем, сам бы понял. Не злись, что порой срываюсь. Ни с добра такое. За день так нервы надергают, ничему не рад, — призналась тогда грустно. И рассмеялась, вспомнив:
— Ну, я говорила, что наши фурии шьют в цехе маскировочные костюмы. Они нарасхват идут. Так и вздумали стервозы на двадцать третье февраля из сэкономленного материала сшить в подарок костюм начальнику зоны. И, что б ты думал, именно меня попросили передать этот подарок. Я, конечно, ничего не подозревая, взяла сверток и вперед. Но Иван сразу смекнул и предложил мне развернуть подарочек. Я разрезала ленточку, разложила костюм и ахнула. Там на брюках такой гульфик пришит, с рукав по размеру, у меня глаза по тазику окрутились. А Иван взахлеб хохочет:
— Переоценили меня бабы! Великовато приспособление. Тут на десяток детородных органов хватит. Ишь, озорницы что нафантазировали, чувство меры потеряли! Верни им, скажи, что размерами ошиблись. Но не ругай и не ори, за шутку не наказывают. Ее достойно воспринимать нужно.
— Ну, я пришла в цех, вижу мои стервы по кучкам собрались, шушукаются. Положила костюм на стол, сказала, что размером обмишурились. Они мне вопрос на засыпку:
— Где не подошло? В верхней части иль снизу?
— Я и ответила, что на восьмое Марта придет вас поздравить, тогда мерку снимете. Вслепую шить не годится.
— И что? Приходил он к ним?
— Ага! Всех, как есть, поздравил, по внутреннему радио. Зато целый день давали им компот и какао с булками. А вечером кино смотрели про любовь. Они до полуночи не спали. Каждой свое вспомнилось.
— Нина, а ты вспоминаешь наше начало?
— Зачем? Ты много раз пожалел, что женился на мне. Я это знаю, вижу. Сама себя ругаю, что согласилась. Жила бы в деревне, никто б меня не судил и не упрекал, что такою стала. Разве виновата в своей болезни! Роды всех меняют и не красят никого. А ты стыдишься меня. Никуда с собою не берешь и не зовешь как раньше. Все вижу, как хмуришься, глядя в мою сторону, давно отдельно спишь, говоришь, будто тесно и жарко со мной. Но не в том дело. И если бы ни Светка, давно вернулась бы в деревню. Но дочка Очень любит тебя и не поедет со мною. А я без нее не смогу, да и старики не поймут. К тому же ей в городе учиться надо, а ни в деревне. Хочется дать ей хорошее образование, а не такое, какое сама получила. Потому терплю, хоть и обидно.
— Придумала ты все, Нинулька. Ну да, грубой стала, вспыльчивой, конечно, бывает досадно. Но к размерам твоим я давно привык. Не в них беда. Недавно я проверился в нашей поликлинике. Не хотел говорить, думал, ошиблись. Но пришло подтверждение из Москвы и там сказали то же самое. А значит, дальше молчать нельзя. Рак штука опасная…
Нина смотрела на Сашку, не веря в услышанное.
— Ты Дине сказал?
— Сестренка давно заподозрила неладное. Потащила на анализы, по специалистам. Ну, что толку, предлагают лечение химией, другого не придумали. Гарантий, понятно, никаких. Все сходятся в том, что виновата моя работа. Но ведь я не один, другие в порядке. А врачи свое накручивают. Им важно свое доказать. Требуют сменить работу, лечь в больницу, короче кучу условий поставили. Одно не понимают, как мне жить? Ты уж прости меня. Но когда сказала, что хотела уйти, мне больно стало. А сколько осталось мне? Врачи отмерили лишь полгода, с условием, что оставлю свою работу. Но как жить? Хотя и впрямь чувствую, что слабею.