Будь на месте Франсины и Джеффри любая другая пара и если бы работа вдруг не предстала перед Робертой в столь неприглядном свете, она красочно расписала бы, какие талантливые мастера создавали ажурное ограждение балкона, лепные узоры на потолке в холле и нарядные обрамления оконных и дверных проемов в обоих залах. Восторженные речи, что приходилось произносить сотни раз, вдруг более чем когда-либо показались ей никчемными и лживыми.
В какую-то минуту она почувствовала, что больше не выдержит общества Джеффри и что если еще хоть раз с притворной ласковостью улыбнется Франсине, то отшлепает себя по губам. По счастью, в этот миг в зал бесшумно вплыл официант, держа в одной руке ведерко со льдом и бутылкой шампанского, в другой – поднос с тремя бокалами. Переключив на него внимание, Роберта будто вынырнула из полузабытья. Парнишка ловко и бесшумно откупорил бутылку, разлил по бокалам вино и, любезно поклонившись Франсине, удалился.
– Прошу вас, – услышала Роберта собственный голос.
– Благодарю. – Франсина грациозно приблизилась к столику, на котором стояли бокалы, взяла ближайший, сделала глоток и наконец взглянула на жениха, что стоял на том же месте у двери и не подавал признаков жизни. – Дорогой?
Джеффри кашлянул и хрипловато ответил:
– Спасибо, не хочу.
Бархатистый баритон, с хрипотцой – именно так звучал этот голос той их весной в минуты сильного волнения – она узнала бы его среди тысячи похожих. По ее спине побежали мурашки, перед глазами заплавали расплывчато-прозрачные пятна, в душе всколыхнулись столь сокровенные воспоминания и чувства, что перехватило дыхание.
Плохо соображая, что делает, Роберта схватила со столика бокал и не просто смочила шампанским губы, как поступала всегда на встречах и разного рода сборищах, касавшихся работы, а прилично отпила – гораздо больше, чем утонченная Франсина. Та посмотрела на нее с прекрасно замаскированным недоумением, которого Роберта и не заметила бы, если бы не умела столь искусно читать по лицам.
– Желаете взглянуть на зал для танцев? – спросила она, ставя бокал на столик.
Глаза у Франсины были ярко-голубые, весьма редкого оттенка, но почти ничего не выражали, оттого казались неживыми.
– Разумеется.
Роберта без улыбок и пригласительных жестов шагнула к двери, ведущей в холл. Если бы Максуэлл видел, что работает она сегодня из рук вон плохо, то выгнать, конечно, не выгнал бы, но отчитал бы вне всякого сомнения. Странно, но ее эти мысли нимало не тревожили. Более того, она отчаянно надеялась, что Франсина и Джеффри решат сыграть свадьбу в другом месте.
Выйдя в холл и услышав за спиной только легкие шажки Франсины, она не стала оглядываться. Осторожно повернула голову, лишь остановившись в танцевальном зале у большого белого рояля. Франсина вплывала из холла одна. Уместно было бы поинтересоваться: «Жених не большой охотник до танцев?». Так Роберта и сделала бы, если бы вместо Джеффри О’Брайена Франсину сопровождал кто-нибудь другой.
Обведя оценивающим взглядом возвышение для музыкантов, столики для закусок вдоль стены и замысловатый узор паркетного пола, Франсина остановилась посередине и с тем же невозмутимо величественным видом на минуту задумалась. Теперь, когда спину не жег пристальный взгляд Джеффри, Роберта хоть еще и не пришла в себя, но дышала намного свободнее. В голове уже кружил рой вопросов и домыслов, но позволять им принять четкие очертания было рано.
– А шеф-повар у вас прежний? – неожиданно спросила Франсина.
– Да, француз Жак Диплер. – Говорить сейчас было куда проще, чем в присутствии Джеффри. И смотреть на Франсину. Весь ее облик напоминал об античных скульптурных украшениях из Британского музея: прямой нос, мраморная бледность лица, покатые плечи, уложенные ровными рядами кудри и неприступная холодность. Только если в скульптурах она притягивала, то во Франсине скорее отталкивала.
– Верно, Диплер. – Франсина сдержанно кивнула. – Никак не могла вспомнить фамилию. – Насколько я знаю, он один из лучших в Лондоне поваров – истинный художник, виртуоз.
Роберта, которая поддерживала приятельские отношения с шумливым и требовательным на кухне и необыкновенно симпатичным за ее пределами Жаком Диплером, впервые с той минуты, как увидела сегодня Джеффри, улыбнулась неподдельно и просто.
– Я бы сказала, не один из лучших, а самый лучший. По мнению настоящих гурманов – наших постоянных гостей, Диплеру нет равных во всей Британии.
Франсина посмотрела на нее несколько странно – с проблеском интереса в безучастном взгляде. И снова еле заметно кивнула.
– А кондитер? – спросила она.
– Кондитер, Билл Хэнкс, еще довольно молод и пока малоизвестен, но на работе, что называется, горит, – без преувеличений сказала Роберта. – Его торты и пирожные лучшие украшения для любой свадьбы.
– Значит, если мы остановим выбор на вашей гостинице, торт можно без опасений заказать здесь же? – Когда Франсина говорила, голову держала высоко поднятой, а губами двигала медленно, словно нехотя.
– Конечно. – Роберта вдруг почувствовала себя так, будто до нее снисходят, и, вспомнив, чья перед ней невеста, возгорелась желанием как можно скорее выпроводить ее вместе с суженым. И больше в жизни их не видеть.
– Что ж, надо все взвесить, – задумчиво произнесла Франсина, уже плавно поворачиваясь к выходу.
В банкетный зал они возвращались молча. Джеффри стоял на том же месте, скрестив руки на груди и тупо глядя перед собой. Щеки Роберты, едва она вошла в дверь и снова увидела его боковым зрением, предательски вспыхнули, и, испугавшись, что, если срочно чего-нибудь не сказать Франсине, ей не хватит мужества довести дело до конца, она повернулась и произнесла то, что разными словами говорила уже не одному десятку невест:
– Представляю вас на фоне этих нарядных стен в подвенечном платье рука об руку с женихом...
Джеффри громко кашлянул, взял с пола портфель, резко повернулся и без слов пошел из зала прочь. Эту выходку заметила даже невозмутимая Франсина. Проводив его изумленным взглядом, она в растерянности посмотрела на Роберту, чьи щеки были готовы вот-вот загореться.
– Не обращайте на его странности особого внимания. Он писатель и не перестает удивлять даже меня, а мы знакомы много лет. – Она вдруг коснулась руки Роберты, немного наклонила голову и прибавила столь доверительным полушепотом, словно внезапно узнала в собеседнице давнюю подругу. – Временами, когда я задумываюсь всерьез, на что себя обрекаю, ужас берет. Верите?
– Верю. – Роберта сама была в ужасе.
Они догнали Джеффри, когда он уже выходил в вестибюль. Роберта лихорадочно силилась придумать, какими словами проводить гостей, но на ум не приходило ни единой дельной мысли. Выйти из положения более или менее достойно помог случай.
У конторки портье, давая некие указания Чарли, в эту минуту стоял Максуэлл. Увидев Джеффри, управляющий замолчал на полуслове, мгновение-другое вглядывался в него и, внезапно оголив в улыбке пожелтевшие от многолетнего курения зубы, ринулся навстречу Роберте и будущим молодоженам.
– Мистер О’Брайен? Глазам не верю! Решили погостить у нас? Безмерно рад!
– Нет-нет... Я... – Джеффри приподнял руку.
Максуэлл перевел взгляд на Роберту, с полуприщуром посмотрел на Франсину и, смекнув, что привело писателя в отель, заулыбался счастливее прежнего.
– А-а, все понятно! – Он многозначительно хихикнул, снова взглянул на Франсину – теперь одобрительно и с восхищением, пожал руку сначала ей, потом более крепко и с чувством Джеффри. – Решили жениться! Что ж, это дело нужное и чрезвычайно приятное!