А что, если в браке не только Оля потеряла свободу, но и Вирилий? Тогда они оба жертвы? Или нет?
— Одна из причин почему мы до сих пор сидим здесь — это безопасность детей.
В мире Драконов другие понятия нежели в мире людей. В нем ценят золото и драгоценные камни, но единственное, что для них дороже, это любовь к своей паре. И пусть понятия любви как такового у них нет, но что такое привязанность они знают. Не каждый это испытывает, но они это видят на примере родителей или других сородичей. Испытать привязанность к кому-то считается для Дракона высшей степенью наслаждения и счастья, но в то же время и сильнейшим проклятьем.
Драконы по своей природе довольно хладнокровные и в чем-то даже бездушные существа. Они холодны друг к другу, но цепенеют перед золотом и драгоценными камнями. Они летят куда захотят и часто покидают родителей только научившись сносно держаться в воздухе. Свобода и независимость — это их суть. Поэтому привязаться к кому-то или, как мы это называем влюбиться, для Драконов сродни проклятью. Так, привязавшийся к кому-то Дракон может и заболеть от тоски, если находится долгое время от объекта своего обожания и даже умереть от не взаимности.
Но, с другой стороны, это же для них и благословение, потому что дарует им пару и опору в жизни. В их племени считается, что богатый Дракон — это не тот, у которого много золота, а тот, у которого есть пара. А найти для них свою пару намного сложнее нежели нам, людям, потому что пар просто-напросто на всех не хватает. Вот они и кидаются следом за загоревшейся Искрой в надежде на обретение счастья, которое будет греть намного сильнее золота, — сказала Оля. — Или же готовы обчистить свои пещеры с сокровищами, чтобы выкупить Драконицу, с которой так же есть шанс на обретение пары.
Вот только если Искр они воруют, похищают, а потом держат в замках и пещерах, ожидая, когда смогут начать чувствовать и в их глотках от этого разгорится огонь, то с Драконицами все происходит иначе, потому что у них обычно есть семьи, которые могут заступиться и ни за что не обрекут дочь на жизнь взаперти. За Драконицей принято ухаживать, ожидать ее внимания, угождать родителям, в конце концов, выкупать ее. Но если я сбегу с острова с детьми, то мои дочери лишаться этой защиты и могут быть похищены как Искры первым встречным Драконом. И не факт, что Виря потом сможет их найти, сколько бы не старался. А я для своих девочек не хочу такой судьбы, так что пусть лучше сидят в отцовском гнезде.
Оля снова сосредоточилась на своей вышивке, а я сидела напротив нее, на коленях держала свой красивый альбом, но рисовать меня не тянуло. Я смотрела на эту женщину, на мальчика, спящего в ее ногах, на уютную комнатку, где пахло съестным и тускло горел свет, на кроватки в дальнем углу, где лежали маленькие принцесски и пыталась понять: это счастье или проклятье.
— Ты несчастна? — спросила я у Оли через некоторое время. Женщина лукаво улыбнулась, не поднимая глаз от работы.
— Временами да, — подтвердила она. — Быть заключенной на острове, разлученной с семьей — не просто. И временами пытаюсь я убежать далеко не ради развлеченья… Бывают времена, когда мне себя очень жалко. Но все-таки чаще я счастлива, потому что что несмотря на все трудности, у меня есть самое главное: муж, который меня обожает и жертвует ради меня своей свободой, точно также, как и я ради него, и дети, которые, несмотря на свои драконьи каменные сердца, нуждаются в моей заботе и ласке.
Мама в детстве всегда мне повторяла, что любовь — это не беззаботное чувство до гроба, а огромная работа над собой, своими желаниями и партнером, и его недостатками. И я не понимала значения этой фразы, пока не полюбила Дракона, который сплошь состоит из того, что мне не нравится.
— Научилась любить его плохие стороны? — хмыкнула я, вспоминая посты в социальных сетях с подобным содержанием.
— И начала с хвоста, — лукаво усмехнулась Ольга, подняв на меня взгляд, а заметив мои приподнявшиеся брови пояснила, засмеявшись: — Правда! После того, как я смирилась с его хвостом, остальное уже стало неважно. И то, что он спит в сырой пещере, и что огнем плюется, и что съедает за день столько, сколько я не съедаю за неделю. И это я молчу про замкнутость, вечные обиды, упрямство, желание все контролировать, отстраненность от воспитания и заботе о детях, привычке все везде разбрасывать…
— Я поняла! — перебила я ее, смеясь над ее стандартной неудовлетворенностью поведением мужа, которую можно было увидеть в любой семье. Но Оля уже завелась.