– Дура ты, Рощина! – умильно улыбалась Катька. – Счастья своего не ценишь и не видишь. Маманя твоя, дай ей бог здоровья, из ума уже выживает. Нет бы гордилась, что такую красавицу вырастила. Ты хоть сама подумай. Ну как можно слушать человека, который сам себе противоречит? Татьяне она полирует мозг, что Танька толстая, сиськи отрастила, попу отъела, морда шире кастрюли… Да не мычи, я сама слышала. А с тобой всё строго наоборот. Думаешь, я не знаю, что она про меня говорит? Ха! Знаю. Поэтому не я к тебе в гости хожу, а ты ко мне. Я нервные клетки берегу, они не восстанавливаются. Съезжала бы ты от мамули своей, пока она тебе всю психику не поломала.
Но Света лишь примирительно улыбалась. Все же мама – это мама. Да и нерационально снимать квартиру. Дешевле накопить денег и купить свою. А если снимать, то копить будет уже не с чего.
В принципе, саму идею о раздельном проживании Света не отрицала.
Кроме недовольства дочкиной фигурой Дарья Антоновна не скрывала и крайнего разочарования в её причёске.
– Слабые у тебя волосы, тонкие, да и жидкие, – говорила она. Глядя на средней густоты, но ровные и блестящие волосы дочери, которые та торопливо затягивала резинкой. – Надо с этим что-то делать. Ты в отца пошла. У него тоже ещё по молодости плешка была. Он так, знаешь, бывало, сидит утром перед зеркалом и свои три волосинки аккуратно веером по кочешку раскладывает. Ты бы хоть завивку сделала, а то смотреть тоскливо. Вечно залижешь всё, хвост шнурком повесишь и рада. Женщину украшают волосы.
Если слушать маму, то у Светы вообще всё, что должно украшать женщину, отсутствовало. Но Дарья Антоновна готова была над этим работать. Даже если чадо будет отбиваться.
Таким образом, совершенно понятно, что Света себя недооценивала. Но и мужчин она не идеализировала, поэтому не обилие комплексов служило причиной её одиночества.
Света ждала любви. В том, что что-то такое есть, она не сомневалась ни грамма. Разумеется, все мужики – грубые животные, которые живут лишь инстинктами – жрать, спать, баба. Но! У любого правила должны иметься исключения. Тем более что муж сестры как раз и был таким исключением. Света была уверена, что Таньке безусловно повезло, чего бы там ни говорила мама.
А раз повезло сестре, то повезёт и самой Свете. И дело было даже не в закономерности, которую Светлана, возможно, придумала для собственного спокойствия. А в том, что нормальные мужчины всё же в природе существовали. И рано или поздно она такого найдёт. И уж тут мамино мнение не будет иметь никакого значения, поскольку мнение родительницы о противоположном поле Света знала наизусть.
Время в запасе пока было. Хотя у Дарьи Антоновны и на этот счёт имелось своё, как водится, строго противоположное мнение. Тут она вступала сама с собой в противоречие, так как, с одной стороны, дабы уесть всех товарок и соседей, хотела, чтобы у дочери всё было как у людей. А с другой – категорически не желала видеть в семье ещё одного паразита. При этом (на данном моменте она настаивала особо!) внук без отца был бы страшной трагедией и позором. В общем – неразрешимый когнитивный диссонанс.
Про себя Света, конечно, подхихикивала над мамиными противоречиями, но вслух соглашалась на всё. И жила она до поры до времени более-менее терпимо, изредка вступая в стычки с родительницей или оказываясь на линии огня, когда маменька ссорилась с сестрой.
Спокойная жизнь закончилась в один миг, обрушившись на Светлану необычайно яркой реальностью.
Дабы разнообразить жизнь, протекавшую под тотальным маминым контролем и в мамином же обществе, Света решила записаться в фитнес-клуб. И вовсе не для того, чтобы похудеть, или, как водится, познакомиться с подходящим мужичком. У неё и в мыслях этого не было. Просто осточертело коротать вечера с мамой, и подвернулся ещё один повод меньше бывать дома. Тем более что абонементы продавали с сумасшедшей скидкой.
Именно на пороге клуба всё и случилось.
…Любовь с первого взгляда, о которой писали в книгах, представлялась Свете довольно глупой сказкой для наивных подростков. Ведь каждому ясно, что сначала надо узнать объект страсти, понять, чем он дышит, каков он, и потом уже каким-то образом придёт вышеупомянутое чувство.
– Светик, есть химия, понимаешь? – вещала более опытная Катерина. – Ты видишь мужика, у тебя в организме происходит химическая реакция, взрыв – и всё. Твоя неприступность разлетается вдребезги, и ты готова на цырлах скакать за объектом обожания. Просто у тебя такого ещё не было.
Света искренне веселилась. О какой химии может идти речь? Человек – не пробирка с химикатами, ничего в нём не взрывается. Это всё красивые слова. Люди же любят объяснять всё непонятное доступными методами. Вот и придумали подобную ересь.