— …Ничего необычного? — Голос полицейского прервал ее мысли.
— Он всегда был разным… — ответила она. — Каждый день, каждую минуту.
— Он был озабочен, расстроен?
— Совсем нет.
— Рассеян?
— Нет. Уоллес всегда был сосредоточен на чем-нибудь одном. Он полностью отдавался моменту. Его ничто не могло отвлечь. Это был особый дар…
— Эта женщина произнесла что-нибудь? — вдруг резко сменил тему разговора детектив.
Натали встала, прошла к вешалке, машинально коснулась пальцами драгоценного меха модели, которую они с Уоллесом решили никогда не продавать, а только выставлять как истинное украшение ежегодных показов фирмы моделей «Котильон».
— Миссис Невски! Я задал вам вопрос…
Она погладила рукой мех. Слишком дорогой для их покупательниц и бесценный для Натали как воспоминание…
— Миссис Невски! Я очень благодарен вам за сотрудничество. Уделите мне еще немного внимания. Что все-таки сказала эта женщина… до или после выстрела?
— Я не могла остановить ее. Все произошло так стремительно, — ушла от ответа Натали.
— Не упрекайте себя. У вас не было никаких шансов… Что она произнесла?
— Как она скрылась с яхты? — Натали ответила вопросом на вопрос.
— Мы этого пока не знаем. Вероятно, ей помог как раз тот парик, на который обратил внимание ваш муж. Так все-таки, что она сказала?
Его мягкая настойчивость располагала к откровенности, но почему-то Натали воспротивилась. Как будто что-то грозило ей самой, ее достоинству, независимости, уверенности в себе, если она сейчас начнет говорить.
— Ведь она что-то сказала? Не так ли, миссис Невски?
Натали испугало то, что инспектор как бы прочел ее мысли.
Женщина прошептала одно слово — «предатель» и нажала курок. «Предатель» — вот что было произнесено.
— Что она сказала?
— Ничего.
— Вы уверены?
— Да.
— Вы говорили, что ваш муж никогда не обманывал, не подводил никого.
— Спросите любого — в Нью-Йорке, в Лондоне, в Ленинграде…
— А вас?
Натали шагнула к выходу.
— Я уже сделала официальное заявление. Все, что, по-моему, положено в таких случаях. Я хочу вернуться к себе домой.
— Он не обманывал вас? — Как настойчив был этот полицейский! — Я имею в виду других женщин… Вы меня понимаете?
— Вы бы не задали этого вопроса, если б его застрелил мужчина?
— Вы правы, — согласился инспектор. — Его застрелил не мужчина. Женщина привлекательной внешности и при этом моложе вас, миссис Невски.
Натали уже видела компьютерный портрет убийцы, сделанный на основании ее показаний. Сходство было полным. Не было только энергии и ярости в глазах, что больше всего запомнилось Натали. Этого компьютер передать был не в состоянии. И слово «предатель», произнесенное шепотом, осталось неизвестным полиции. Это был секрет двух женщин — Натали и незнакомки-убийцы.
Натали вызвала по внутренней связи Джоан Фрей — администратора «Котильона».
— Мы отправляемся по домам. Вызови, пожалуйста, машину.
— Вы что-то скрываете! — убежденно произнес детектив.
Да, она скрыла кое-что. Но это было ее личное дело. Ее и Уоллеса, пусть его уже нет в живых… Ее решимость ничего больше не сообщать полиции крепла с каждой секундой.
— Вы что-то прячете от нас.
— Я прячу от вас мои слезы. Уже много часов я отвечаю на ваши вопросы. Я хочу поплакать в одиночестве.
— Простите. Я вас понимаю…
Он проводил ее до машины. На пирсе толпились репортеры.
— Мы сможем поговорить с вами в ближайшее время, миссис Невски?
— Обратитесь к Джоан! Она свяжет вас со мной.
Полицейский и Джоан обменялись взглядами и оценили друг друга. Он понял, что эта женщина воздвигнет теперь непроходимую стену между ним и Натали. Что же, ему придется примириться с этим.
— Может, кто-нибудь будет представлять ваши интересы при расследовании? Ваш адвокат, например?
Натали попыталась собраться с мыслями. Кто же? Скорее всего Грег. Тот, кто когда-то познакомил ее с Уоллесом.
— Мой кузен Грег Стюарт. Он живет в Гринвиче.
Она почти упала на сиденье лимузина. Инспектор прикрыл дверцу машины и уже собирался удалиться. Судорожным движением она прильнула к окну, опустила стекло и окликнула его.
— Мой муж был еврей. Он говорил мне, что хотел бы быть похороненным на закате солнца.
— Боюсь, что похороны могут состояться только через несколько дней. В интересах следствия… Медицинская экспертиза и прочее… Он был религиозен?
— Нет… Но он уважал старые обычаи.
Репортеры сопровождали ее на всем пути до дома. Их квартира располагалась с западной стороны Центрального парка. Уоллес занимал ее с начала пятидесятых годов. Когда они поженились, то начали мечтать о приобретении собственного дома где-нибудь на новом месте, но дела в «Котильоне» отнимали столько времени, что им было не до этого.
— Тут их целая стая, этих газетных шакалов, — заметила Джоан. — Я вызвала Кенни, но его еще держат копы.
Кенни Уилсон возглавлял службу безопасности «Котильона», но в данный момент он ничем не мог помочь Натали.
Свора фотографов и тележурналистов ринулась к остановившейся у подъезда машине. Они прилипли к окнам, влезли на капот, кто-то барабанил по крыше. Водитель растерялся от этого напора.
— Кто убийца?! Вы ее знали?!
За стеклами мелькали разинутые в крике рты. Натали смотрела на них ненавидящими глазами.
Помощь подоспела неожиданно. Старый привратник-пуэрториканец появился из служебного входа со шлангом, из которого он обычно мыл тротуар перед домом, и, торжественно подняв его над головой, начал поливать взбесившихся репортеров.
— Смывай их к черту, стервятников! — возбужденно кричала Джоан.
Старик был решителен в своих действиях. Натали вспомнила, что когда-то Уоллес помог его детям получить гражданство и устроиться на работу в Штатах и пуэрториканец обожал его. Спасибо Уоллесу! Память о его добрых делах сейчас помогла Натали. Джоан, буквально закрывая ее своим телом, провела Натали к спасительной двери. Наконец они оказались в вестибюле.
— Мне побыть с тобой? — спросила Джоан.
— Нет. Езжай к себе и хоть ненадолго усни. С утра у тебя будет по горло дел. Ты же знаешь: все теперь свалится на тебя.
Джоан попыталась обнять ее, но Натали легонько отстранилась и вошла в лифт.
Оставшись одна в большой пустой квартире, она вдруг ощутила, что не в состоянии ни лечь в постель, ни даже сесть в кресло. Она расхаживала по комнатам и как будто вновь отвечала на бесчисленные вопросы полицейских. Сможет ли она когда-нибудь забыться сном и, встав утром, заняться обычными делами? Ей казалось, что этого уже никогда не будет.
Она чувствовала, что все тело отказывается служить ей, не было сил раздеться. Она скинула туфли и заставила себя прилечь на кровать. Ее рука наткнулась на что-то твердое и большое по размеру. Включив свет, она достала коробку, обернутую фольгой и перевязанную ленточкой. Значит, полицейский говорил правду. Уоллес заезжал домой по пути из аэропорта на яхту. Она осторожно развернула коробку. Этот предмет был связан с последним днем жизни Уоллеса.
Она нашла в коробке конверт с двумя билетами Аэрофлота, туристской карточкой на заказанные в ленинградской «Астории» и московском «Национале» номера-люкс и билетами на поезд «Красная стрела».
«Моей Наташе с любовью. Пусть нам будет тепло там, в таинственной России, этой зимой». У Натали перехватило дыхание. Он любил сюрпризы и ничего не сказал ей об этом вечером. Он хотел осуществить мечту Натали — повидать страну своего детства. И вот теперь этот неожиданный подарок доставил ей не радость, а причинил нестерпимую боль.