Формы женского терпения бесконечно разнообразны; они состоят из самых простых элементов: ясности духа, сдержанности и твердости характера; все это добродетели не особенно яркие, но тем не менее весьма ценные, потому что служат буфером для многих опасных столкновений и разрешают многие опасные осложнения.
Другое качество женщины, отлично служащее ей в повседневной жизни, в ее ложном положении царицы без скипетра, — это ее врожденный здравый смысл, ее чудесная способность почти безошибочно судить о людях, пользоваться случайностями для собственной пользы с удивительной изворотливостью и выбирать средства. По всей вероятности, эти качества были главными и единственными ресурсами женщины, на которые она могла рассчитывать для того, чтобы основать счастье своей жизни, чтобы господствовать над окружающими и управлять ими. Потому-то она и приобрела в этом отношении такое удивительное умение и такой необычайный такт. Женщина наблюдательна от природы. «Когда мужчина и женщина входят одновременно в комнату, — говорит Кабанис, — женщина выказывает удивительную меткость и быстроту суждения. Это объясняется ее неизменным интересом к тому, что ее окружает». Бросьте взгляд за кулисы политической, литературной жизни, журналистики, бюрократии и научного мира и вы увидите, что всюду интригует и действует женщина, которая устраивает, создает и разрушает. Она является полновластной госпожой в своем доме, где делает, несмотря на кажущееся подчинение, все, что хочет. Мне кажется, что ничто иное не может служить лучшим, более поразительным явным доказательством того, что подчиненное положение ее сделало ее ум более тонким, изворотливым и догадливым. И эта ее догадливость и тонкость ума до известной степени освободила ее от подчинения. Терпение заставляет женщину переносить жизнь такой, какая она есть; догадливость же побуждает пользоваться всеми теми элементами, которые дает жизнь, чтобы извлекать из нее наибольшую сумму радости и знания. Она действует с глубоким знанием своих сил и своих тайных средств очарования. Она знает, до какой степени эти средства могут служить ей. Она знает, когда должна показаться, скрыться, разыграть роль смиренницы и когда выказать уверенность в своей силе и дерзость, знает, когда должна быть настойчивой и когда уступать и прощать; уметь терпеливо выждать случай и воспользоваться им с быстротою молнии. Догадливость, одним словом, дисциплинирует все ее чувства и направляет их к ясно определенной и намеченной ею цели: завоевать себе выдающееся положение в жизни и захватить свою долю успеха и значения в обществе. Такими-то способами, такими-то отчасти коварными средствами она завоевала себе свой пост фактической, если и не номинальной, царицы — каковой является по преимуществу в наше время женщина.
V. Кокетство в разные эпохи и у различных народов
Кокетство вообще не пользуется большим почетом в ряду женских качеств. Мужчины, столь чувствительные ко всякого рода кокетству, к его грациозным уловкам, к искусному флирту и к его хитростям, поощряющие кокетство и вызывающие его, тем не менее отзываются о нем с презрением, считают его доказательством более низкого уровня развития женщины. Да и сами женщины, так многим жертвующие для кокетства, женщины, для которых оно, как мы увидим ниже, необходимо, делают вид, что глубоко презирают кокетство и обижаются названием «кокетки»! Мне кажется, однако, что они в этом случае поступают неправильно. Нетрудно было бы доказать, что кокетство оказало человечеству огромные услуги, вполне вознаграждающие за все дурные стороны его.
Во времена глубокой древности кокетство служило женщине охраной от грубости и насилия мужчины, охраной, доведшей ее до настоящего, хотя и непризнанного, владычества; что касается мужчин, делающих вид, что они презирают кокетство, то им не мешает напомнить, что у многих животных пород самцы стараются прельстить самок своим кокетством! Самки в царстве пернатых не блещут оперением, имеют слабый голос и не щеголяют своею внешностью. Зато самцы, покрытые великолепными перьями, с пестрыми, красивыми хвостами, с хохолками, гребешками и бородками, звонко поют, летая вокруг самок, выражая этим свое усердное ухаживание, страстное желание понравиться им. Кокетство, одним словом, есть необходимое условие в жизни некоторых пород, связанное с таинственным стремлением индивида к продолжению рода, к продолжению своей жизни в новорожденном детеныше. Тот или другой пол, смотря по тому, который из них занимает более или менее выгодное или благоприятное положение, делает «авансы» или принимает их, как должное, как дань, приносимую его красоте и увлекательности.
В человеческой породе, в которой, по вышеуказанным причинам, женщины имеют тенденцию быть многочисленнее мужчин и находятся в столь неустойчивых и зависимых условиях жизни, женщина нуждается в мужчине. Поэтому кокетство имеет чисто мужское происхождение в том смысле, что развилось оно в женщине единственно благодаря желанию нравиться мужчине, привлечь к себе его внимание, сделаться предметом его вожделений. Таким образом женщина избирается мужчиной не потому, что она добра, скромна и способна любить, но лишь потому, что имела в себе элементы, соответствовавшие смутному и вместе с тем сильному желанию самца, и затем потому, что, когда ей удавалось пленить его, он временно забывал о том, что она его рабыня, и осыпал ее подарками и ласками и, в свою очередь, делался ее рабом. Нравиться мужчине и быть желаемой сделалось естественным стремлением, насущной потребностью жизни женщины. История Самсона и Далилы всегда внушала мне страх за судьбу бедных женщин того времени. Как ужасно и печально, что рядом с мужчинами, обладающими грубой силой Самсона, женщины не имели иного средства достигнуть своей цели, как только покорить их чувственными ласками и кокетством. И становится понятным, что женщина во что бы то ни стало старалась усовершенствоваться в этом искусстве.
Каких только жертв не приносит женщина, каким мучениям не подвергает она себя ради приобретения той красоты, которая в той или другой расе прельщает мужчину. Она достигала даже полного изменения своего физического облика сообразно с весьма различными идеалами красоты, господствующими в некоторых племенах и расах. Так, например, готентотки стремятся приобрести тот род красоты, который диаметрально противоположен нашим понятиям об эстетике: они до невероятных размеров развивают свои ягодицы (стеатопигия), ибо эта для нас отталкивающая форма соответствует идеалу красоты готентотов. Папуаски имеют груди, висящие до колен, и они забрасывают их за шею, — папуасы очень ценят этот для нас отвратительный род красоты. Женщины Туниса до замужества подвергают себя режиму откармливания, поедая невероятное количество риса и сладостей до тех пор, пока от толщины не теряют способности двигаться: чем чудовищнее их толщина, тем более удовлетворяет она вкусам тунисских мужчин. Однако это откармливание себя рисом — ничто в сравнении с мучениями, которым подвергают себя женщины, принадлежащие к некоторым другим расам. Так, например, на острове Малакк особенной красотой в женщине считается длинная шея. Поэтому с девочками матери поступают так: с самого рождения на девочку надевается род деревянного ошейника, заставляющего ее держать голову кверху. Этот ошейник делается постепенно все более и более высоким, и таким образом к 15 или 16 годам получается чудовищная шея в десятки сантиметров длины. В других странах женщины, чтобы достигнуть в глазах мужчин идеала красоты, вырывают себе передние зубы и вставляют между деснами и внутренней стороной губы пластинку, которая очень мешает им при еде. Китаянки приносят в жертву на алтарь кокетства свои ноги: при помощи особых мучительных приспособлений они превращают их в маленькие культи, на которых едва могут ходить, и все это единственно ради несообразных вкусов своих мужчин. И никто никогда не скажет, что женщины переносили и переносят все эти мучения для собственного удовольствия! Их побуждает к этому, столь противоположному их природе образу действий глубокий и бессознательный инстинкт самосохранения и личной неприкосновенности, надежда быть более красивыми и, следовательно, более желанными. Все физические мучения, которым добровольно подчинялась женщина всех рас и времен, и которые так глубоко изменили ее тип, показывают, до какой степени крепко коренится чувство женского кокетства в древности всех стран.