— Ты очень хорошо стреляешь, — сказал старец, любезно улыбнувшись. — Конечно, это был выстрел с помощью лука и стрелы, но ты еще не знаешь, как стрелять без них.
Старый отшельник, видя рассерженного Цзи Чанга, поднялся на вершину утеса, расположенную в двухстах шагах от того места. Под ногами у них разверзся крутой, точно ширма, обрыв, с отвесными стенами, где далеко внизу можно было узреть тонкий, словно нить, горный ручей. Только один секундный взгляд вглубь этой бездны мог вызвать резкое головокружение. С этой стены старец шагнул прямо на скалу, которая наполовину висела в воздухе, не имея опоры. Развернувшись, он спросил Цзи Чанга:
— Ну что? Сможешь ли ты повторить свое небольшое выступление?
Отступать было некуда. Когда Цзи Чанг ступал по скале, на которой стоял старец, то слегка колебался в своем решении. Когда он, взяв себя в руки, положил стрелу на тетиву, то маленький камешек, отколовшись от края утеса, покатился вниз. Глаза Цзи Чанг инстинктивно следили за ним, и он припал к земле. Колени его дрожали, а пот стекал к самым ногам. Улыбнувшись, старец протянул руку и помог сойти с подвешенного утеса. Затем, поднявшись, он сказал:
— Может, мне выстрелить за тебя?
Цзи Чанг, все еще бледный и дрожащий, заметил, что у старца нет лука и сказал:
— Но как же лук? Лук…
Старец был с пустыми руками.
— Лук? — рассмеялся он. — Если вам нужен лук, то это просто стрельба с помощью лука и стрел. При достаточной дисциплине духа вам не нужны ни лакированный лук, ни хорошо сделанные стрелы.
Прямо над ними, высоко в небе, ястреб рисовал большой круг. Он казался маленьким, точно семя кунжута, и на миг Гань Ин поднял глаза, чтобы взглянуть. Затем он приложил невидимую стрелу к своему мнимому лук, натянул тетеву так, что стал походить на полную луну, и выстрелил. И вот, не дрогнув крылом, ястреб упал, как падает с высоты камень.
Цзи Чанг вздрогнул. Впервые он воззрел наивысшее мастерство и поразился его непостижимой красоте и глубине.
В течение девяти лет Цзи Чанг с разрешения старого мастера оставался там. Никто не знает, что за тренировки он проходил.
Когда через девять лет Цзи Чанг спустился с горы, люди были удивлены тем, как изменилось выражение его лица. Его прежний непоколебимый и бесстрашный вид исчез. Его лицо казалось невероятно пустым, точно лицо фигуры, вырезанной из дерева, или простака. По прошествии какого-то времени Цзи Чанг посетил своего старого мастера Фэй Вэя, который, только раз взглянув на лицо бывшего ученика, закричал изумленно:
— Здесь действительно самый великий мастер в мире! Такой, как я, не должен стоять рядом с ним!
Ханьдань приветствовал Цзи Чанга, который теперь стал самым великим мастером в мире. Люди горели от нетерпения, желая увидеть его мастерство. Цзи Чанг не пытался каким-либо образом оправдать их ожидания. Нет, даже ни разу не взял лук. Тот крепкий лук, который он нес с собой в горы, был брошен где-то там. Когда кто-то спросил его об этом, Цзи Чанг ответил вяло:
— Действие ради действия ничего не значит, мудрая речь не нуждается в словах, а лучшему лучнику не нужен лук.
— Действительно, — сказали добрые люди в Ханьдани, которые смогли понять его.
Они гордились своим мастером-лучником, которому и лук был не нужен. Слава о его непобедимости простиралась повсюду, как бы долго он ни был без лука. Различные слухи переходили из уст в уста. Кто-то каждую ночь слышал звуки спущенной тетивы, доносящиеся со стороны крыш дома Цзи Чанга. Они говорили, что, пока Цзи Чанг спит, бог лучников, живущий внутри таких мастеров, выскальзывает из его тела и берет на себя ночной патруль и отгоняет призраков. Один из торговцев, живущий около его дома, видел Цзи Чанга на облаке, плывущем над домом великого мастера, с невиданным доселе луком в руках: он боролся с И и Ян Йодзи, двумя мастерами древности. Каждая стрела, выпущенная одним из трех мастеров, исчезала в луче мягкого света в ночном небе между Орионом и Сириусом. Даже вор поклялся, что когда он проскользнул в дом Цзи Чанга и собирался перебраться через стену, то был поражен в лоб острой, не имеющей формы стрелой, вылетевшей из дома, и отступил, как только почувствовал это. С той поры люди, имевшие злой умысел, обходили дом за километр и мудрые птицы более не летали над его крышей.
Мастер Цзи Чанг был на пике своей славы и постепенно старел. Задолго до этого он освободил свою душу от идеального мастерства владением лука и, казалось, достиг небывалого умиротворения. Его одеревеневшее лицо потеряло всякое выражение, говорил он все реже, и все чаще люди задавались вопросом: «А дышит ли он?» В последний год жизни старый мастер произнес: «Я уже не знаю разницы между Собой и Им, между Правдой и Ошибкой. Для меня глаза как уши, уши — это нос, а нос — как рот».