— То есть вы хотите сказать…
— Официально я еще женат…
— Но вы ушли от своей жены?
— Нет, скорее наоборот.
— Она ушла от вас недавно?
— Да, вышвырнула меня из дому несколько недель тому назад.
— Значит, вы не хотели уходить?
— Очень не хотел.
— Был другой мужчина?
Я кивнул.
— А ваша профессия…
— Я преподавал в колледже.
— Вы преподавали? — переспросил он, с акцентом на прошедшем времени.
— Я лишился работы.
— Тоже недавно?
— Да.
— Дети?
— Дочь, пятнадцать лет. Она живет со своей матерью.
— Вы с ней общаетесь?
— Я бы очень хотел этого…
— Она не желает с вами общаться?
Я помедлил с ответом. Потом выпалил:
— Она заявила, что больше не хочет меня видеть, но я чувствую, что это мать настроила ее против меня.
Он сложил руки домиком, обдумывая мои слова. Потом спросил:
— Вы курите?
— Вот уже пять лет как бросил.
— Выпиваете?
— Было дело… недавно.
— Наркотики?
— Я принимаю снотворное. Эти таблетки продаются без рецепта. Но в последнее время они мне не помогают. Так что…
— Хроническая бессонница?
— Да.
Он еле заметно кивнул, намекая на то, что и ему ведомы все прелести этого недуга. Потом объявил:
— Ваш диагноз совершенно очевиден: полный упадок сил. Организм не в силах вынести столько… tristesse.[10] Совершенно естественно, что он реагирует на такой traumatisme либо сопротивляясь, либо сдаваясь под натиском вирусной атаки. Грипп, который вы подцепили, проявляется в более острой форме, чем обычно, потому что ваш организм ослаблен.
— И чем же лечиться?
— Я умею лечить лишь физиологические нарушения, грипп — один из тех вирусов, которые живут своей жизнью и диктуют свои правила. Я выписал вам некоторые comprimes,[11] чтобы снять температуру, боль, обезвоживание, тошноту и бессонницу. Но вирус не покинет организм, пока, скажем так, не устанет от вас, не захочет поменять место жительства.
— И как долго это может продлиться?
— Четыре, пять дней… как минимум.
Я закрыл глаза. Я не мог позволить себе остаться еще на четыре-пять дней в этом отеле.
— Но, даже когда он уйдет, вы еще несколько дней будете испытывать сильную слабость. Я бы сказал, что вы будете прикованы к постели не меньше недели.
Он поднялся.
— Я вернусь через три дня, проверю, как идет выздоровление, если к тому времени оно начнется.
Да разве возможно полностью излечиться от тех травм, что наносит жизнь?
— И последнее. Личный вопрос, если позволите. Что привело вас в Париж, одного, сразу после Рождества?
— Я сбежал.
Он задумался, потом произнес:
— Чтобы сбежать, нужно набраться смелости.
— Нет, тут вы ошибаетесь, — ответил я. — Никакой смелости для этого не нужно.
3
Минут через пять после ухода доктора ко мне зашел портье. В руке он держал листок. С важным видом он вручил его мне, как если бы это было судебное предписание.
— La facture du medecin. Счет от врача.
— Я оплачу позже.
— Он хочет, чтобы вы оплатили сейчас же.
— Он вернется через три дня. Неужели нельзя подождать?
— Ему следовало заплатить еще вчера вечером. Но вы были так больны, что мсье разрешил отложить до сегодняшнего дня.
Я заглянул в счет. Он был выписан на бланке отеля. И сумма указана совершенно фантастическая: двести шестьдесят четыре евро.
— Да вы шутите, — сказал я.
Его лицо оставалось бесстрастным.
— Это плата за услуги и за лекарства.
— Плата за услуги врача? Счет выставлен на вашем бланке!
— Все медицинские счета выставляет отель.
— И врач берет по сто евро за каждый вызов?
— Цена включает наши административные расходы.
— Которые составляют…
Он посмотрел мне в лицо.
— Пятьдесят евро за визит.
— Но это грабеж!
— Во всех отелях существуют административные расходы.
— Но не в сто процентов от цены.
— Такова наша политика.
— И вы еще вдобавок просите с меня стопроцентную наценку на лекарства?
— Tout а fait.[12] Мне пришлось послать Аднана в аптеку за лекарствами. Это заняло час. Естественно, поскольку он потратил этот час, занимаясь внеслужебными делами, ему положена компенсация…