Муракова с Егоркиной кокетливо топырили пальчики, держа стаканы с абсентом, и пытались поддержать разговор. Егоркина была интуитом и на рожон никогда не лезла, у Мураковой же инстинкт самосохранения отсутствовал напрочь, вместо него Муракова в избытке имела плаксивость, нытье и бабские колбасно-колготочные переживания. К несчастью, она была нереально болтлива.
Минут через десять креативный департамент в полном составе начал трезветь от беспрерывного текста Мураковой про какого-то Олега, с которым она вела себя, по ее же словам, «королевой» и не считала возможным вступать в интимные отношения, так как познакомилась позавчера. Егоркина же стыдливо переминалась на копытах, понимая, что надо прощаться. Всех спас Европа:
– Муракова, а ты про метод двухколоночной самоидентификации профессора Тыка слышала? Нет? Короче, садись прям за мой стол! Бери бумагу, черти две колонки: «Ебаться» и «Не ебаться», сосредотачивайся и ставь плюсы то в одной, то в другой. Потом по количеству и решишь, а нам пора.
Мы засобирались. И быстренько, не давая Мураковой прийти в себя, шумной толпой вывалились из офиса, на ходу предупредив охранника, что Муракова в креативном поработает часок-другой.
Машину я, естественно, оставила на стоянке и вместе с коллегами устремилась в ближайший пивной ресторан ввиду очевидного недопоя и голода. На такие случаи у каждого руководителя департамента имелся НЗ, собираемый из премий и поощрительных. Да и мне никогда не было жалко лишней пары сотен, если мы не вписывались, я всегда чувствовала себя неловко в ситуациях со счетами и, невзирая на половую принадлежность, постоянно предлагала все оплачивать. Терпеть не могу сосредоточенных мужских лиц, высчитывающих в уме чаевые или размер обмана. Тем более что сейчас была ситуация совсем иного рода. Я была заводилой и платила за качественную пищу, потому что другую перорально не употребляла и другим не давала. Мои выпендривались и говорили в агентстве: «Ма не разрешает хавать дошираки, опять давились сибасом в «Двух Петрах».
Мы брели, хохоча на всю улицу:
– Позырьте, у чувака совсем крышу сорвало! – орал Бублик, указывая на понтовейший кабриолет.
Мимо, шатаясь, прошла классическая троица совершенно убитых пивом мужчин, неся в руках бутылки напитка №3.
– А это называется на тройке с матерком, – констатировал Европа.
В пивняке мы залипли надолго и нахохотались так, что болели животы. Варвара познакомила нас с очередным перлом из цикла рассказов о сказочных животных – готах. В этой истории жертвой Варвары стал милейший колобок:
– «Черный шар», укатившись от бабушки с дедушкой, пройдя нелегкий гастарбайтерский путь и работу за муку (которой питался), познакомился с друидами – наркоманами, и теперь осваивает предпринимательскую стезю, осуществляя поставки черного пластилина для производства ворон. В общем, пока еще не все иллюстрации доделаны, но приближаюсь к финалу, – с абсолютно серьезным лицом в раме черных волос сообщила Варвара.
Бублик рассказывал о планируемой вылазке за грибами в бабушкину деревню, разводя руки в стороны, сообщая тем самым размеры произрастающих там мухоморов. Европа пытался завербовать меня в секту street raisers, а Пашулька, замерев, взирал в ротовое отверстие Климова, который пафосно излагал суть своего недавнего визита в Амстердам.
Со стороны весь этот ужас мог показаться собранием прибогемленных наркоманов. Особенно любопытно окружающим стало, когда мы, заинтригованные Климовым, заказали бутылку текилы Aha Toro Blanco. Наш арт-директор сообщил, что если пренебречь традиционным подходом к употреблению этого напитка, то можно открыть для себя совершенно новые ощущения. Мы насыпали соли на руки, каждый вооружился куском лайма. Климов велел следить внимательно и проделал следующее: выпил текилы, вынюхал носом соль, а лайм выжал в глаз! Затем с перекошенной мордой сообщил, что способ называется «текила по-драконовски». Мы с Варварой не отважились и остались верны традиционному пути, а мужики решились, в результате чего все вместе рисковали получить энурез во цвете лет. Подошедший администратор ничего не смог нам предъявить, поскольку вынюхивание соли никак не отражено в законодательстве, а просто так выставлять постоянных посетителей никто не станет.
Разошлись в начале второго субботы обычным способом – на двух такси. Варвара и Пашулька проживали на севере, Европа, я и Бубл – в относительном центре, а Климов – в конце Ленинского, куда всегда попадал последним.
Я ввалилась в дом, сообщила Рюрику про «шабат, шалом», проверила наличие еды-воды у птицы, налила соку и уселась к компу с целью просмотра старых смешных фоток под негромкое ля-ля «Русского радио». Иными словами, позитив рулил.
Никакой логики и структуры в разбросанных по папкам фотках не было. Поэтому можно было провести пару часов, натыкаясь на забытые воспоминания вперемешку с кусками рабочих процессов, кучей каких-то пейзажных красот и всяким таким. Отдельно, аккуратно и датированно, хранились «голоса» морей и океанов. Этой идеей я болела всерьез и уже не отдавала себе отчет, что манит меня вдаль больше – азарт коллекционера, возможность записи нового «голоса» или простое любопытство путешественника. Я пребывала в абсолютном убеждении, что все моря и океаны имеют собственные неповторимые голоса, но пока не торопилась встретиться, к примеру, с суровым Баренцевым морем. И особенно боялась Северного Ледовитого океана, который с детства запомнила как «ядовитый». Примерно в том же секторе памяти хранилась еще пара перлов из тех, что есть, вероятно, у каждого. Например, я помнила, как, будучи маленькой, пыталась понять, почему по миру за всех советских людей путешествует Сенкевич, а не Клубка – ведь передача называлась «Клубкино путешествие». Или воображала странное животное по имени «Надежда – мой конь подземной», жившее в знаменитой тогда песне.
Я открыла папку с тупым и понятным грифом «ДР», где хранились мои и дружеские фоты дней рождений последних лет. Там всегда можно было найти повод для улыбок. Чего стоила, к примеру, вечеринка, посвященная сколько-то-летию моего друга Дэна, на которой все приглашенные, включая мужчин, должны были прийти в образе Бритни Спирс?! Или видео чрезвычайно популярной у нас игры «в корову», в которой моим коньком из имен собственных был Эразм Роттердамский, а из несобственных – слово «гомункул»?!
Вообще, надо заметить, я очень любила повисеть в компьютере ночью. Это каким-то замечательным образом успокаивало, позволяло неторопливо читать или писать в особенной тишине. Можно было полазить по любопытным ЖЖ-шкам, узнать о событиях и местах, где просто необходимо побывать на неделе. В моем нынешнем положении можно было восполнить географические дыры в голове и наконец-то, блин, понять – где Пермь и кто такие пермяки. Я уже оценила удобство втарки крутыми белыми офисными рубашками на www.alonzocorrado.ru, делала вид, что охренительно готовлю, благодаря Нике http://belonika.livejournal.com, и с особенным нетерпением ждала нового в http://vero4ka.livejournal.com. Когда глаза совершенно вылезали на лоб, я выключила комп и лезла в душ. С иными, кроме компа, приборами для картинок я не сильно дружила. Телек не любила из-за работы, киношки предпочитала смотреть в компании вне дома, фотики ломала разными способами с завидным постоянством. Больше компа мне нравились только книги, особенно перед сном. Тут я была старомодной и ни за что не соглашалась читать с монитора или овладевать модными гаджетами с призывными текстами на маленькой пятидюймовой морде: «Hello from Sony. What you hold in your hands is the future of reading». Книги должны быть бумажными, пахнуть типографской краской и собираться как сокровища!
Выйдя из душа и пожелав Рюрику снов про Африку, я раскрыла недочитанного «Полубрата» Кристенсена и уютилась в подушках.