При всём при этом я не считал себя человеком, у которого нет ничего святого.
Конечно, существовало довольно много людей, которые со мной не согласились бы – но я никогда не имел дурной привычки смотреть на других. И прислушиваться к их мнению, в частности. Человек может быть кем угодно – но только не праведником и не святым. Ведь не я решил, что большинство путей получения удовольствия от жизни являются порочными или запретными. А что касается кармы… я о ней задумывался, когда мучался похмельем. А мучался я им редко. Можно сказать, не мучался вообще.
Пожалуй, самой вредной из моих привычек была склонность к самоанализу. В попытке избавиться от неё я когда-то называл самоанализ другим, по моим понятиям, гораздо более унизительным словом: "Самокопание". Видимо, я пытался заставить себя сморщить нос и сказать: "Фу, Брайан! Такой умный, уверенный в себе человек – и как ты можешь опускаться до самокопания?" От самокопания я отучиться не смог. Виноваты в этом были не только гены, но и склад характера. Если я не мог объяснить себе какой-либо шаг или ситуацию, это начинало меня нервировать – и я принимал решение во что бы то ни стало докопаться до сути. Самоанализ был одной из граней калейдоскопа, через который я смотрел на жизнь. Пожалуй, единственной, которая не являлась цветной. Она говорила правду – и только правду. Какой бы жестокой эта правда не была.
Именно из-за этой привычки – а, может быть, и не только из-за неё – я провёл половину следующего дня в раздумьях, методично наполняя пепельницу окурками сигарет.
Я думал о Лизе. О ней – и обо всём, что с ней связано. Любил ли я эту женщину когда-нибудь? Нет. По крайней мере, я считал, что любовь – это что-то абсолютно другое, и мои чувства с любовью не соприкасаются. В том, что я испытывал, не было ничего тёплого – ни симпатии, ни нежности. В нём не было даже жалости.
Обратная сторона любви? Я бы назвал это так. Ненависть? Слова "я люблю тебя, малыш" в устах Лизы звучали хуже проклятия. Странное чувство, которое росло во мне и вместе со мной, искажалось в результате изменений личности. Женщина моего отца. А воспринимала ли она его, как мужчину? Как любимого человека? Я в этом сомневался. И скажу даже больше – я в это не верил. Такие женщины рано или поздно превращают любого мужчину в раба. И даже такого, как мой отец. Он был невероятно сильным человеком. Но Лиза оказалась сильнее.
После первой ночи, проведённой с ней, я проснулся один среди мокрых подушек. Не в её привычках было засыпать и просыпаться рядом с мужчиной. Я был уверен в том, что причина этому – боязнь постоянства. Она свойственна, в основном, зверям – не оставлять своего запаха. Не приручить. Не давать обязательств – и, соответственно, не принимать их.
Наверное, так плохо мне было впервые в жизни. Я чувствовал себя совершенно опустошённым – словно только что вернулся из пустыни, где не выпил ни капли воды, и теперь пески иссушили мою душу до самого дна. Страх потерять рассудок – вот что я испытывал. Кроме того, мне было невыносимо стыдно за содеянное. Нет, не так, как бывает стыдно за проступок. Стыд за желанную непристойность – самый мучительный из всех существующих. И тогда мне хотелось повторить это ещё раз.
Бессчётное количество раз. Убедиться в том, что у души есть второе дно, и, пока пустыня доберётся туда, можно успеть…
Я закрыл лицо руками и застонал от желания. В минуты, когда эта женщина становилась такой реальной и осязаемой, у меня появлялась чудовищная по своей сути мысль – я мог бы убить её. И моя рука не дрогнула бы. Я бы мог убить её – и освободить себя от этого бесконечно тянущегося следа из прошлого. Хотя… я прекрасно понимал, что и её смерть меня от этого не избавит.
Посмотрев на приоткрытое окно и подумав о том, что неплохо было бы надеть тёплый свитер, я закурил в очередной раз – и услышал звонок телефона.
– Звонок из другого штата, сэр, – сообщила мне телефонистка. – Вы хотите его принять?
– Почему бы и нет, – милостиво согласился я.
– Соединяю.
В трубке послышался длинный гудок, после чего знакомый голос коротко сказал:
– Да? Я слушаю.
– Оказывается, у нас телепатическая связь, – усмехнулся я. – Я как раз о тебе думал. Ты это чувствовала?
– Ну конечно, малыш, – ответила мне Лиза довольным тоном. – Я даже знаю, о чём ты думал. О том, чтобы меня убить. Но перед этим изнасиловать. Я права?
– Во всяком случае, от истины ты недалека. Чем обязан?
– Зачем же так официально? Может, сперва расскажешь мне, как ты поживаешь? Что с работой? Не собираешься ли продолжать учиться? Может, жениться собираешься?
Я не удержался и насмешливо фыркнул.
– Всё великолепно. Так зачем ты позвонила? У тебя такой странный голос. Наверное, ты приготовила мне приятный сюрприз? Хочешь сообщить мне какую-нибудь приятную новость? Ты решила выйти замуж и наконец-то оставить меня в покое?
– Нет, замуж я пока не собираюсь, – сказала Лиза, тоже рассмеявшись. – А сюрприз я тебе и правда приготовила… но будет ли он приятным для тебя? Может, сказать тебе, что я беременна?
– Это плохая шутка, – предупредил я. – В последнее время я много нервничаю – так что советую тебе не рисковать.
– Ну хорошо, – смилостивилась Лиза. – Это и правда шутка. Хотя мне было бы очень приятно! В общем, мой милый мальчик, я решила послать всё к чертям…
– В самом деле? Вот это действительно отличная новость! – не удержался я от иронии. -… и оставить дом твоего папочки, – продолжила моя собеседница таким тоном, будто я её не перебивал. – И этот дурацкий город вообще. А заодно и этот дурацкий штат. Моя подруга недавно переехала в Нью-Йорк. Она рассказывает, что у вас хорошо. Это так?
Сигарета выскользнула из моих пальцев и упала на ковёр. Я поспешно наклонился и, подняв её, стряхнул остатки пепла.
– Смотря где ты будешь жить, – заговорил я, когда ко мне вернулся дар речи. – Есть районы получше, есть районы похуже.
– А какой самый хороший?
– Тот, который дальше от меня.
Лиза выдержала паузу.
– Послушай, Брийян, – сказала она. – Ты не имеешь никакого права решать, где мне жить. Я не собираюсь киснуть тут всю жизнь. Я не работаю – а только трачу деньги твоего отца. Мне, разумеется, хватит их надолго. Но меня не устраивает такая жизнь.
– Ты могла бы переехать и не сообщать об этом мне. Это огромный город. И вероятность встретить кого-то знакомого практически нулевая. Так зачем же ты сейчас говоришь о своих планах?
– Я подумала о том, что ты сможешь помочь мне с поиском квартиры… ты, разумеется, лучше меня знаешь, где стоит жить, а от каких районов следует держаться подальше.
Я нервно передёрнул плечами.
– Давай расставим всё по местам, Лиза. Меня совершенно не волнует, где ты будешь жить и где ты будешь работать. У меня есть знакомый, который занимается продажей недвижимости, и я могу поговорить с ним – но больше ничего для тебя я делать не собираюсь. И вот ещё что. Как я уже говорил, это очень большой город. И я буду очень рад, если мы будем жить на приличном расстоянии друг от друга. У меня есть собственная жизнь – у меня есть любимая работа и, вероятно, любимая женщина. В этой жизни для тебя места нет. Я выразился достаточно ясно? Или же у тебя есть вопросы?
– Любимая женщина? – насмешливо переспросила Лиза. – Ты, наверное, пошутил?
– Я встречу тебя в аэропорту. Если Иган к тому времени не найдёт тебе квартиру, то ты немного поживёшь у меня. Это всё.
– Спасибо, малыш. Я знала, что ты мне поможешь. – Она помолчала. – Любимая женщина. Как интересно. Я и не представляла, что ты можешь любить кого-то, кроме себя.
– Я сказал "вероятно", – напомнил я. – Счастливо. Когда закажешь билеты, не забудь сообщить об этом мне.