Я попытался обнять Гермиону за трясущиеся от рыданий плечи, но она извернулась всем телом, сбрасывая мои руки…
— Гермиона, успокойся… — попытался достучаться до ее сознания…
Но вдруг девушка громко вскрикнула, хватаясь руками за живот, оседая на пол…
Ужас отравленной стрелой пронзил мое сердце.
Нет! Нет! Только не это!
Подхватив Гермиону на руки, бережно уложил ее на кровать, замечая, как девичьи пальцы судорожно сжимаются на тонкой ткани ночной сорочки в районе живота. Ее дыхание стало частым, прерывистым, а лицо исказилось мучительной, болезненной гримасой.
— Успокойся! Слышишь? — с паническими нотками в голосе проорал я.
Но тут же, зажмурившись и рвано выдохнув, заставил себя немедленно собраться, отбросить всю нерешительность и страх: быстро выхватил палочку из кармана и просканировал девушку, вслух шепча диагностические заклинания. Через несколько непозволительно долгих минут облегченно выдохнул: обычный мышечный спазм, спровоцированный нервным потрясением. Здоровью Гермионы ничего не угрожало, и ребенок тоже был в безопасности.
Пока Тинки несла нужные зелья, я сгреб девушку в охапку, крепко прижимая к себе. Гермиона не сопротивлялась. Она выглядела такой уязвимой, потерянной и испуганной… Ладони лихорадочно гладили живот, пытаясь подобной лаской расслабить, снять боль…
Гермиона беспрекословно выпила и спазмолитическое, и успокоительное зелья.
Всхлипы постепенно сменились тихими, рваными вздохами… Прошло немного времени — и дыхание начало выравниваться. Гермиона успокаивалась. Почувствовал, как она уткнулась носом мне в шею, как ее руки обвили мои плечи…
А меня разрывало от отвращения и ненависти к самому себе. Что я за существо такое? Только что своими руками довел любимую до истерики, подверг опасности нашего ребенка… А теперь она так неистово прижималась ко мне, искала в моих объятиях утешение и защиту.
— Прости меня, — ее голосок резанул гнетущую тишину, окутывающую нас…
Я опешил. Это я должен молить о прощении за свое самоуправство, а не она…
— Прости, я чуть не навредила нашему малышу, — тихий всхлип, и хрупкие плечики опять затряслись под моими ладонями от нахлынувших рыданий. — Прости меня, я не хотела!
Сердце защемило от нахлынувшей нежности… Девочка моя, как ты могла подумать, что я обвиню тебя в этом?!
— Гермиона, послушай меня, — я слегка отстранился, беря в ладони ее заплаканное личико, с затаенным страхом и отчаянием заглядывая в любимые глаза, — я ни в чем тебя не обвиняю. Если кто-то и виноват в том, что только что произошло, то только я…
Ее ладони скользнули к моим рукам, обхватывая запястья…
— Северус, — в глазах новая болезненная искра, в голосе — нерешительность, — зачем ты это сделал?
Мой взгляд метнулся к газете, по-прежнему лежащей на кровати, открытой как раз на необходимой странице. Название нужной статьи выделялось яркими, кричащими буквами… Невозможно не заметить…
«На восточном побережье Австралии обнаружена погибшая экспедиция».
Глаза выхватили из текста заветный абзац.
«Среди жертв — представитель нашего Министерства Магии, вот уже больше года изучающий редкие магические виды австралийской фауны…»
Взгляд скользнул ниже, пробегая по тексту…
«Четыре месяца назад». «Все сведения подтвердились только сейчас». «Сенсационная находка в жерле Брисбена».
И, наконец, вот они, ярко выделенные имена несчастных, случайных жертв, среди которых…
Рональд Билиус Уизли.
Дальше шел хорошо прописанный рассказ о подробностях печально завершившейся экспедиции. За прошедший месяц я собрал достаточно сведений, чтобы придумать эту легенду. Вся история являлась чистой правдой. С одним лишь исключением. Разумеется, Рональда Уизли там не было, но за хорошую плату, да еще подпитанную уничтожающим, коронным взглядом и ледяным тоном, в паршивой газетенке могут написать, что угодно…
По официальной версии примерно год назад на Австралийский континент началась массовая миграция тилацинов с берегов Тасмании. В мире маглов они давно считаются вымершими, но для волшебников тилацины являются весьма ценным и интересным видом. На человека эти волки никогда не нападали и обычно избегали встреч с ним, поэтому сразу такое их массовое переселение не вызвало в Министерстве никакой паники — лишь научный интерес. Но со временем начали появляться сведения о зверски растерзанных жертвах, найденных вблизи лесов и скалистых пещер — излюбленных районов обитания новоприбывших представителей австралийской фауны. К тому же на местах преступления были обнаружены следы волков. Стало ясно, что эти тилацины отличаются от своих сородичей.
Именно тогда, четыре месяца назад и была организована экспедиция для изучения видоизменившихся волков и пресечения нападений. Через несколько недель после отбытия одиннадцати добровольцев стало ясно, что они… исчезли. Министерство старалось не сеять панику, поэтому держало это событие в строжайшем секрете. Но шила в мешке не утаишь: следопыт из мира маглов обнаружил растерзанные трупы в жерле потухшего вулкана. Новые экспедиции даже не осматривали подобные места, потому что те не соответствовали ареалу обитания тилацинов.
И вот теперь эта история была предана огласке… с моими небольшими дополнениями.
Я опять посмотрел на Гермиону: она не отрывала от меня своих печальных глаз. Прежде чем ответить, коснулся своими губами ее плотно сжатых губ… Понимал, что не заслуживаю, но так хотелось хотя бы попытаться вернуть былое единение…
Несмотря ни на что, любимая ответила на мою ласку, поднимая в моей душе облегчение, возвращая утраченную уверенность в своей правоте.
— Гермиона, — вот он, момент истины, — я сделал это, чтобы ты смогла навсегда оставить свое прошлое, — прошептал ей на ушко, аккуратно прихватывая губами мочку.
Или чтобы твое прошлое наконец-то тебя отпустило, девочка моя.
Да, теперь Гермионе не нужно никого обманывать, придумывать отговорки, легенды, скрываться от любопытных взглядов. Можно больше не бояться встретить кого-то из представителей рыжеволосого семейства и быть уличенной во лжи.
Теперь Уизли знают, что их сын героически погиб…
Да, им придется пережить это внезапно нахлынувшее горе. Придется смириться с тем, что они не увидят тело своего сына…
Да, это было жестко с моей стороны и по отношению к ним, и по отношению к Гермионе. Но я не мог иначе… Ведь теперь… теперь Гермиона свободна.
Из моих мыслей меня вырвал тихий, судорожный выдох и последовавший за ним голосок:
— Спасибо тебе, Северус…
***
Я хотел дать Гермионе несколько дней прийти в себя, свыкнуться со сложившимися обстоятельствами, понять и осознать, что теперь у нее нет страшной тайны…
Но она поразила меня уже на следующий день…
Смущаясь, пряча глаза, Гермиона попросила написать письмо Уизли.
— Ведь они будут волноваться, что со мной произошло, — негромко проговорила девушка…
Да, я сам хотел это предложить, но чуточку позже, когда она уже будет знать о Декрете о браке… Но раз Гермиона попросила об этом сейчас… Что ж, не буду увиливать.
— Может, ты хочешь с ними повидаться? — слова слетели с языка раньше, чем я осознал, что говорю…
Гермиона уставилась на меня во все глаза: я заметил, как она тяжело сглотнула, как быстрее начала вздыматься грудь от участившегося дыхания… Заметил, как узкая ладошка непроизвольно дернулась в сторону округлившегося живота…
— Я думаю, сейчас это будет неуместно, — выдавила из себя залившаяся румянцем девушка.
А у меня отлегло от сердца. Фух, хорошо, что она не согласилась. Мне не хотелось ее отпускать от себя.
Я наблюдал, как девушка задумчиво смотрит на пергамент, как прокручивает в пальцах перо…
Гермиона вдруг отбросила перо, опираясь локтем о столешницу, прикрыла узкой ладошкой глаза и сдавленно произнесла: