— Марко, как ты можешь так говорить? — простонал Эрмано. — Если бы я знал, что ты мой сын…
Марк отступил назад, взмахнул шпагой, и та, сверкнув, описала дугу.
— Защищайся.
Глаза Эрмано сделались большими, он окоченел, заметив холодное выражение лица Марка, шпагу в недрогнувшей руке, и понял, что его пропавший сын отнюдь не шутит. Эрмано даже не сообразил, что уже начался последний акт пьесы, не знал, что делать, ибо не он сочинял ее сюжет.
— Ты такой же, как твоя мать. Отвергаешь все, что я предлагаю.
Даже Джульетта задрожала от ужаса, не в силах оторвать глаз от происходящего. Напряжение стало невыносимым кошмаром, а она ничего не могла поделать. Оставалось лишь наблюдать и ждать. Это была месть Марка, его судьба. Ее это не касалось Джульетта еще крепче вжалась спиной в угол, заметила, что Эрмано наконец осознал горькую правду своего положения.
У него был сын, о каком он мечтал, — беспощадный и могущественный воин, человек чести. Однако сын мечтал сокрушить отца, если только тому не удастся первым нанести смертельный удар.
Эрмано сделал неудачный выпад, в котором не было и намека на элегантные движения Марка. Марк легко парировал выпад, клинки схлестнулись, и Эрмано пришлось отступить.
Однако он скоро обрел уверенность — годы опыта, когда приходилось немедленно реагировать на неожиданные ситуации, спасли его от быстрого конца. Он оттолкнулся от стены и обрушил на Марка град выпадов. Марк молниеносно парировал, уклоняясь то в одну, то в другую сторону.
Эрмано рычал, держал шпагу обеими руками и все время наступал. Марк был быстр и умел, передвигался легко, как лев. Он оправдывал прозвище. Эрмано почти утратил гибкость, но сохранил недюжинную физическую силу, к тому же ему терять нечего. Он отчаянно нападал, как существо, угодившее в медвежью яму, слепо, но смело наносил удары. Сражался со своим сыном, который, подобно Джульетте, отверг его неправедно нажитые богатства.
Поединок затянулся. Эрмано наступал, подгоняемый вперед гневом и осознанием того, что отравлен. Он преследовал Марка, тот ловко уходил от выпадов. Клинок Марка проткнул плечо Эрмано, тот взвыл от боли, однако пока жажда крови брала над ним верх. Движения Марка стали чуть тяжеловаты и медлительны. Он явно провел на ногах всю ночь и весь день, пока искал ее, и даже Джульетта заметила, что силы медленно покидают его.
«Делай что-нибудь, и прямо сейчас!» — завопил ее внутренний голос. Нельзя торчать в углу, подобно напуганной деве.
Никто не придет им на помощь. Не явится армия воинов. Они одни. Но вместе они — сила.
Джульетта встряхнула головой, отчаянно пытаясь сбросить оцепенение. В комнате было темно, свечи едва горели, только неровный свет проникал сквозь закрытые окна. Звон клинков, стоны и крики заполняли каждый угол, сильно отдавало потом, кровью и чем-то еще. Едким и жарким.
Взгляд Джульетты метнулся к рабочему столу, на котором булькал котелок. Смесь кипела и поднималась к краю котелка. Если только добраться до него…
Джульетта видела, что Марк и Эрмано, стоя у двери, сцепились в смертельной схватке. Марк был ранен, на его ноге появилась глубокая рана, черные панталоны пропитались кровью, однако он продолжал яростно отбиваться. Эрмано сделал неуклюжий выпад, Марк отразил его, клинки громко зазвенели. Движения Марка стали еще медленнее. Времени почти не оставалось.
Джульетта выскочила из угла, держась ближе к стене, подальше от сцепившихся в схватке мужчин, взяла одну из мерцавших свечей и взглянула на крохотный манящий огонек. Это могло привести к гибели всех, но у нее не оставалось выбора, а мужчины преградили выход. Если действовать осторожно и не перестараться, можно отвлечь Эрмано, тогда они с Марком смогут убежать.
— Шлюха! — вдруг заорал Эрмано. Пока Джульетта приближалась к столу, он искал ее глазами и заметил как раз в тот миг, когда та подносила свечу к котелку.
Он забыл про Марка и устремился к ней, его движения казались замедленными в комнате, наполненной парами. Марк бросился на Эрмано, пытаясь остановить, но поздно. Эрмано опрокинул стол, содержимое котелка разлилось, и Джульетта уронила свечу.