— Почему ты уверена, что хочешь этого ребенка? Твоя жизнь кардинально изменится.
— Время, конечно, неподходящее, но я всегда надеялась, что однажды стану матерью. — Ее рука коснулась живота. Затем, словно поняв, что делает, она опустила руку. — Но я понимаю, ты не обязан радоваться вместе со мной. И я тебя не осуждаю. Мы можем попрощаться и…
— Подожди! Я не говорил о том, что мы должны попрощаться. — София станет матерью его ребенка — наследника Стравосов. Нравится им это или нет, но теперь их судьбы связаны.
Повернувшись к нему, она сверкнула глазами:
— То есть ты хочешь воспитывать ребенка?
— Это мой ребенок.
— Наш ребенок, — поправила она.
Ему придется многому научиться. Он не привык ни с кем и ничем делиться, единственный ребенок в семье. У него ни разу не было серьезных отношений с женщиной. Судя по упрямому взгляду Софии, придется привыкать, что ребенок принадлежит не только ему, но и ей.
— Почему ты уверена, что сейчас материнство пойдет тебе на пользу?
— Ты в самом деле хочешь это знать?
Он жаждал узнать о ней многое.
— Тебя настораживает мое любопытство?
— Нет. Но я предупреждаю, что рожу этого ребенка не из-за того, кто его отец. Этот малыш нужен мне самой.
Слыша убежденность в ее голосе, он хотел верить. Но можно ли ей доверять?
— Ты не ответила на мой вопрос.
Она вздохнула:
— Все началось, когда я познакомилась с парнем, который показался мне самым замечательным на свете, симпатичным и обаятельным. Просто идеальный мужчина. Он был трудолюбивым, его ждало блестящее будущее в строительной компании дяди.
— Как я понял, он не оправдал твоих надежд?
— В то время я работала экономкой в нью-йоркской гостинице «Гламур». Очень часто наши с ним рабочие графики не совпадали, и мы подолгу не виделись. Время шло, он работал все больше и больше.
Нико понимал, как легко увязнуть в работе. Он все время так делал. Но что-то подсказывало, что история Софии намного сложнее.
— Моя семья сразу же полюбила Бобби. Мать планировала нашу свадьбу, да и я в то время думала, что хочу выйти замуж.
— Родственники, несмотря на лучшие намерения, не всегда правы.
— Ты говоришь о своем дедушке?
Нико кивнул:
— Он в чем-то похож на твою мать, за исключением планирования свадьбы. Он бы этим не занимался.
— Видимо, он считал это женской прерогативой?
— Нет. Это отвлекло бы его от работы.
— Во всяком случае, приходя домой, Бобби был слишком уставшим, чтобы проводить время со мной. Мать уверяла меня, что все прекрасно. В конце концов я переехала к нему.
Не то чтобы Нико не интересовался прошлым Софии, просто внезапно почувствовал, что дальше разговор пойдет гораздо откровеннее, чем он предполагал. Чем больше она расскажет о себе, тем ближе они станут друг другу, тем труднее ему будет держать дистанцию.
— Какое это имеет отношение к твоему материнству?
София нахмурилась:
— Дай мне договорить.
— Прости. — Он нисколько не раскаивался, не хотел увязнуть в неприятных подробностях. И не желал ей сочувствовать.
— Я верила, что, когда к нему перееду, все изменится. Так и было поначалу. Потом опять началась рутина. Он работал сутками, включая выходные дни. Ситуация стала странной.
— Ну, не все дела успеваешь сделать с девяти утра до пяти вечера.
Она уперлась руками в бока:
— Кто кому рассказывает?
Она упрекнула его? К такому Нико не привык. В офисе все съеживались в его присутствии. С таким, как он, нельзя не считаться. Дед пугал людей, только взглянув на них.
— Я просто пытался объясниться, — оправдывался он. София одарила его взглядом, говорящим: «Ты еще не угомонился?» — Ладно. Продолжай.
— Бобби убеждал, что так лучше, говорил, у нас впереди вся жизнь, и ему просто нужно время, чтобы сделать карьеру. А мне следует заниматься готовкой, уборкой и стиркой, потому что у него нет на это времени. Вскоре я забеременела. Бобби обрадовался. Мы отметили помолвку. Он стал чаще бывать дома и хотел, чтобы я бросила работу, дескать, мое место в доме. — Недовольная гримаса омрачила ее красивое лицо. — Я отказалась. Мне нравилось заниматься делом и быть финансово независимой.
Это нисколько не удивило Нико. Он сразу понял, что София очень независимый человек. Очевидно, у этой истории несчастливый конец. Он нутром чуял, что не следует торопить Софию.
Они шли по берегу, волны касались их ног.
— А потом я потеряла ребенка, — с болью в голосе обронила она. — Бобби не сказал, что обвиняет меня, но я постоянно видела упрек в его взгляде.