Во всевозможных трактатах, в дидактических частях «Махабхараты», в поэзии и драме последнего периода индийской древности мы находим отражение как действительного юридического и социального статуса женщины, так и сложившихся общественных идеалов. Обширная литературная традиция позволяет более подробно осветить вопрос о положении женщины в древней Индии этого времени — ее жизненный путь от рождения до смерти.
Вначале следует сказать о периоде до замужества. Отношение к дочери в семье было иным, чем к сыну. В «Махабхарате», например, говорится так: «Сын — воплощение отца, жена — это друг, а дочь — несчастье». Другой вариант того же изречения гласит: «Старший брат равен отцу, жена и сын — это часть самого человека, но дочь — великое несчастье». Причиной подобной негативной оценки является то. что девочка — чужой человек в отцовской семье, она не будет в ней ни работником, ни наследником и, как только наступит срок, перейдет в другое семейство. К тому же вместе с ней необходимо давать и приданое. нередко большое, даже разорительное для родительской семьи. Отец опасался и за поведение дочери, ибо, как известно, «от женщины зависит репутация трех семейств — ее отца, и матери, и мужа». Всевозможные жалобы на рождение дочери заставляли ученых даже предполагать существование в древней Индии (как позднее у раджпутов) обычая умерщвлять новорожденных девочек. Однако эта гипотеза не нашла убедительных подтверждений. По крайней мере подобная практика в древности не была распространенной.
Предпочтение, безусловно, оказывалось сыновьям-наследникам. Выше уже говорилось о специальном обряде, который проводился с целью рождения именно мальчика. Большое внимание уделялось и всяческим на этот счет приметам. Полагали, например, будто в четные дни месяца происходит зачатие мальчиков, а в нечетные — девочек. К жене, которая рожала только девочек, относились, конечно, лучше, чем к вовсе бесплодной, но все же считалось, что она не до конца исполнила свое предназначение, и муж имел право взять вместо нее другую. Но не следует и преувеличивать предубеждение против дочерей. В ритуальных книгах имеются указания на приметы для того, кто хотел лишь дочерей. Он при свадебной церемонии должен был взять ладонь невесты, не захватывая при этом ее большой палец. Тот же. кто хотел детей обоего пола, брал ее руку целиком, вместе с большим пальцем. В доме обычно радовались появлению и мужского и женского потомства. В индийской повествовательной литературе нередки примеры особой отцовской любви и привязанности именно к дочке. Вообще предпочтение, оказываемое сыновьям, объясняется вовсе не предубеждением против женского пола. Причина этого заключается лишь в необходимости наследования семейного имущества и продолжении культа предков, а то и другое не могло быть женским делом, ибо женщина после брака неизбежно уходила из отцовского дома.
Если все же в семье не было мальчика-наследника, приходилось прибегать к юридической фикции. Отец объявлял тогда дочь путрикой («дочерью вместо сына»), и ее сын считался уже не потомком своего действительного отца, а сыном-наследником деда с материнской стороны. Существенного различия между родным сыном и таким внуком по женской линии в этом случае уже не делалось. Обделенным оставался лишь муж путрики, недаром индийские мудрецы не советовали жениться на той девушке, у которой нет братьев.
О воспитании девочек сведений почти нет. Переломным моментом в ее жизни являлось наступление зрелости. С нетерпением ожидали срока, когда она могла наконец исполнить свое предназначение и стать женщиной-матерью. В «Махабхарате», например, содержится легенда о девочке, прислуживавшей ученому брахману. Тот, обладая волшебной силой, в благодарность за послушание осчастливил ее необычайно ранним наступлением половой зрелости, и сама, будучи почти младенцем. она смогла зачать и родить сына.
Уже в древности в Индии появился обычай детских браков. Греческие писатели с удивлением отмечали, что индийские женщины способны рожать уже в шесть-семь дет. Это, конечно. явное недоразумение, но наблюдатели были, очевидно, введены в заблуждение совершением свадебной церемонии в весьма раннем возрасте. В религиозных текстах обычно давались рекомендации выдавать дочь замуж, пока она является нагника (букв., «голенькая»). Согласно позднейшим комментаторам, речь идет о таких малолетних девочках, которые бегают еще обнаженными (то есть в возрасте до двух, четырех или сами лет). В современной науке склоняются к точке зрения, что первоначально слово «нагника» означало такую девочку, у которой еще не появилось волос на теле, и, таким образом, в предписаниях древних индийских мудрецов рекомендовалась лишь свадьба непосредственно перед наступлением зрелости. Тем не менее указанные комментаторами сроки в древности и в средние века нередко действительно были временем «брачного возраста» невесты.
Главное требование заключалось в том, что девочка должна была пройти свадебный ритуал до появления месячных. Если она стала способной к зачатию, но еще не выдана замуж, то ее родичи считались виновными в гибели возможного зародыша. Если не находилось для нее подходящей пары, рекомендовалось выдать хоть за кого-нибудь, лишь бы не совершить «греха убийства зародыша». Девушка, не выданная замуж в течение трех месяцев (или трех лет) после появления признаков зрелости, имела право и без спроса старших «сама искать себе мужа». Помимо такого позора боялись и того, что она умрет, не став чьей-либо женой. По крайней мере позже брак считался обязательным для женщины, и. если девушка умирала до свадьбы, в некоторых районах Индии перед похоронами над ней совершался и символический свадебный обряд.
Свадьба не означала, конечно, реального начала брачной жизни. Мужу прямо запрещалось жить с женой, пока она не достигнет совершеннолетия. Обычно до этого времени она и пребывала в доме отца. Следовательно, и сама свадьба превращалась скорее в помолвку с одним, но существенным различием: она была не простой предварительной договоренностью, а реальным, нерасторжимым союзом. В настоящий же ритуал начала брака превратился другой обряд — гарбхадхана (букв., «зачатие»). совершавшийся уже после наступления зрелости.
Иногда девушка становилась вдовой, так и не став фактически женой. Все строгие правила, относящиеся к поведению вдов, распространялись и на тех из них, которые остались девицами. Им почти так же трудно было выйти второй раз замуж, хотя порой они и сами не знали, кто же был их первый муж.
Неизменно давались рекомендации, чтобы жена была моложе мужа, но соотношение возрастов предусматривалось различное, в зависимости от точки зрения, с которой рассматривался сам брак. В эротической литературе наилучшим считалось такое положение, когда муж был года на три старше жены. В религиозных наставлениях, приписываемых прародителю людей Ману, предлагались менее рациональные соотношения возрастов: тридцать и двенадцать лет или двадцать четыре и восемь. Аналогичное правило содержится и в «Махабхарате», жена должна быть втрое моложе мужа; впрочем, сами эпические предания отнюдь не соответствуют подобным установлениям.
Необходимо также иметь в виду, что дидактические сочинения были адресованы главным образом благочестивым брахманам. Близкой к ним общественной средой в основном и ограничивалось распространение самого обычая «детских браков». В древнеиндийской повествовательной литературе — прозе, поэзии, драме — речь идет о вступлении в брак вполне взрослых юношей и девушек. Это подтверждается и косвенными свидетельствами юридических текстов. Так, например, в перечне различных видов сыновей (родных и приемных) упоминаются не только те. которые родились в браке, но и появившиеся до брака или вскоре после свадебной церемонии. И те и другие не вполне уравнивались в правах с «законными», но сама возможность появления детей до брака свидетельствует, конечно, о зрелости невесты.
Девственность невесты рассматривалась не только как доказательство ее нравственной чистоты, она служила обоснованием законности прав на женщину ее супруга. Жена могла располагать статусом главной лишь в том случае, если она до брака оставалась девицей. Преимущественные права на наследство имели те сыновья, мать которых не знала мужчины до брака. Порой обнаружение «греха» после свадьбы давало мужу право даже прогнать молодую, расторгнув свадебный договор. Очевидно, уже в глубокой древности в Индии возник обычай показывать утром рубашку новобрачной, демонстрируя всей деревне чистоту невесты.