Двойственным кажется положение в семье матери. Она — женщина, то есть не может быть самостоятельной и нуждается в охране со стороны мужчины. После смерти отца такую опеку над ней осуществляет собственный сын. Вместе с тем от детей требуется почтительность по отношению к обоим родителям — и к отцу, и к матери. В «Махабхарате» Гандхари. мать одного из главных героев эпоса, Дурйодханы, публично и резко осуждает поведение сына, и тот вынужден слушать ее упреки. Нередко говорится, что связь между матерью и детьми — особо тесная, а любовь матери к детям — самая сильная. И напротив, самое страшное, что может постичь человека. — гнев его собственной матери, ибо от материнского проклятия искупления быть не может. Для Индии было характерно настоящее поклонение женщине-матери. Как гласит известная сентенция: «Отца почитать надо в сто раз больше, чем учителя, но мать в тысячу раз достойнее почитания, чем отец». Среди гуру — учителей и воспитателей — мать нередко именовали самой главной.
Вся жизнь женщины связана с мужем и детьми. Именно поэтому в действительно бедственном положении она оказывалась в тех случаях, когда не могла выполнить своего предназначения: не вышедшая замуж, бесплодная или вдова. Обычай самосожжения вдов упоминали уже греки, побывавшие в Индии после походов Александра Македонского в конце IV в. до н. э. Они давали и такое рациональное объяснение этого изумлявшего их обычая: жену, чтобы у нее не было соблазна подсыпать мужу в пищу яд, принуждают умирать вместе с ним. Нет нужды говорить о курьезности подобной трактовки, впрочем весьма характерной для самих античных авторов. Древность обычая и связанных с ним представлений подтверждается как сравнительным материалом по истории других индоевропейских народов, так и некоторыми особенностями похоронной обрядности в ведийскую эпоху, о которых уже говорилось прежде.
В самих древнеиндийских памятниках о самосожжении речь идет довольно редко. Наиболее известный пример самосожжения вдовы нам известен из «Махабхараты», где говорится о том. как две жены царя Панду спорили между собой за честь взойти на погребальный костер мужа. Некоторым женщинам, прежде всего беременным, запрещалось следовать этому обычаю. но и для остальных он не был обязательным. Однако если женщина изъявляла согласие погибнуть как «благочестивая жена»-сати. то считалось страшным позором в последний момент объявить об отказе от своего решения. Чужеземцы часто писали об этом индийском обычае, ибо он поражал их воображение. Однако распространение его никогда не было широким и ограничивалось преимущественно царской семьей и крутом высшей знати.
Вдова, как правило, оставалась жить, но жизнь эта была весьма нелегкой. До самой смерти ей полагалось соблюдать траур: не носить никаких украшений, спать на земле, есть лишь один раз в день, совершать паломничества и обеты. Всю себя надо было посвятить детям.
В том случае, если детей не было, брахманские авторитеты рекомендовали так называемую нгтогу (букв., «поручение»). Свекор или другие старшие члены семьи поручали вдове произвести потомство от деверя или иного родственника мужа. Ребенок считался сыном не своего действительного родителя, а мужа матери. Его и называли кшетраджа (букв., «рожденный полем»), опять-таки имея в виду общий принцип, что плоды на поле принадлежат его хозяину. Отношения между деверем и невесткой ни в коем случае не должны были носить характер постоянного сожительства. Деверь приходил к ней лишь однажды (или до начала беременности), и сама эта связь (по крайней мере согласно наставлениям брахманских книг) должна была происходить без всяких ласк и даже не глядя друг на друга.
Нийогу часто рассматривают как пережиток ранее существовавшего левирата — обязанности деверя жениться на вдове. Но и сам левират также был распространенным явлением в древней Индии. В соответствии с волей свекра женщина могла перейти по наследству к братьям или другим близким родственникам мужа. Настоящей свадебной церемонией левиратный брак уже не сопровождался, ибо свадебные формулы-мантры могли читаться только для девушек. Общий принцип гласил, что «девушек выдают замуж лишь однажды», вторичное замужество, хотя и совершенное по воле старших, рассматривалось скорее как законное сожительство, чем подлинный супружеский союз.
Упоминается в источниках и возможность свободного, без согласия старших, второго замужества вдовы. Однако подобная женщина, «действующая по своей воле», лишалась всяких имущественных прав, а с точки зрения закона представляла собой просто распутницу, по отношению к которой не действовали никакие обычные правила, ограждающие женское достоинство и честь. В общественном сознании она приравнивалась к проститутке, а в чем-то была даже хуже последней, ибо стала таковой не по воле судьбы, а по собственному желанию.
Характеристика положения женщины в древней Индии будет неполной, если не сказать о так называемых гетерах. В «Махабхарате» говорится о том, что существует несколько категорий публичных женщин — царские куртизанки, городские гетеры, такие, которые живут при храмах или в местах паломничества, наконец, замужние женщины, предающиеся разврату. Образ жизни всех этих «служительниц любви» был различным, так же как и отношение к ним. Когда описываются придворные церемонии и увеселения, постоянно упоминаются и многочисленные красавицы куртизанки с зонтами и опахалами при царской колеснице и в паланкине. Изображения этих юных дев украшают знаменитые росписи пещерных храмов и монастырей Аджанты. Куртизанки считались наиболее образованными женщинами Индии (наряду с царевнами и дочерьми вельмож). Список шестидесяти четырех наук и искусств, которым, согласно традиции, должны быть обучены настоящие куртизанки, включал преимущественно умение одеваться, носить украшения, петь, танцевать и т. д. Но от них требовались познания и в серьезных дисциплинах, очевидно, с тем, чтобы непринужденно поддерживать разговор на любые темы. По существу, как и в древней Греции, только гетеры и нуждались в образовании, ибо умственный кругозор женщины-хозяйки не выходил за пределы «детской и кухни». Блистательная куртизанка была центром культурной жизни города, предметом гордости горожан, восхищения и зависти иноземцев. В буддийских преданиях упоминается такая куртизанка по имени Амбапали, в доме которой останавливался и сам Будда.
В «Артхашастре» имеется описание жизни тех гетер, которые принадлежали царскому хозяйству. Специальный надзиратель устанавливал плату за посещение их в соответствии с молодостью и красотой каждой. Размер этой платы порой не уступал жалованью вельмож и царских сановников. Естественно, и выкуп женщины на свободу составлял фантастически большую сумму. Для того чтобы выглядеть особенно привлекательно, куртизанка брала из казны дорогие украшения (но без права их продажи или заклада). Специальные учителя преподавали всевозможные искусства царским куртизанкам. Их дочери наследовали профессию матерей, а сыновья с восьми лет поступали в артистические труппы.
Городские гетеры жили в особых кварталах, каждая под присмотром так называемой «матушки». Иногда это могли быть действительно их матери, иногда престарелые гетеры. Положение «жрицы любви» всецело зависело от умения привлекать клиентов, и, естественно, все ее помыслы были направлены на то, чтобы получать как можно большие доходы. Как правило, она имела постоянного возлюбленного, с которым заключала временный союз (до той поры, пока он в состоянии был содержать ее и делать всевозможные подарки). Искусство гетеры, описываемой в «Камасутре». состоит преимущественно в умении полностью разорить возлюбленного, а затем без скандала от него освободиться. Впрочем, в индийской литературе встречаются идеальные образы нежно любящих, верных и способных к самопожертвованию гетер. Такова знаменитая Васантасена в драме Шудраки «Глиняная повозка».
По роду своей деятельности городская гетера часто нуждалась в защите со стороны властей, поэтому «Камасутра» рекомендовала ей активно завязывать связи со стражами порядка. судьями, воинами, а если удастся, то и с царскими сановниками. Согласно тому же источнику, свиту гетеры составляли такие персонажи, как разорившиеся щеголи, шуты и прихлебатели. однако хорошо образованные и с изысканными манерами.