— Мамаша, у вас девочка! Вот отец-то расстроится… Ведь все ждут первенца-сына. А тут…
Конечно, это было сказано моей матери, о чём она мне потом зачем-то неоднократно рассказывала, но я-то ведь не глухая была — и вот так сразу осознала, что меня ТУТ не ждали, и что мне, как девочке, долго и упорно придётся бороться за место под солнцем.
Это сейчас, когда мне уже 46 лет, я, наконец-то, поняла — как же замечательно быть женщиной! И могу легко и запросто, хотя… вру, не легко и не запросто, рассказывать вам о событиях и перипетиях жизни одной из миллиардов обычных женщин, каковой я и являюсь. Но как же долго и мучительно я шла к осознанию этой простой и одновременно такой сложной ИСТИНЫ.
Но обо всём по порядку. Правда, о самом главном, иначе не хватит ни моих, ни ваших сил писать-читать, да и может получиться что-то гораздо жёстче и страшнее, чем в драме Павла Санаева «Похороните меня за плинтусом». А мне бы этого не хотелось, цель у нас с вами другая. И, если коротко упомянуть о моей жизни с самого детства, то это было обычное детство в семье алкоголика… Об этом уже много рассказано теми, кто такое пережил. Скажу только, что это было настолько страшно, дико и безобразно, что, если вдруг это читают женщины, живущие с алкоголиками, то они должны серьёзно задуматься; ведь не все их дети сумеют более-менее удачно выкарабкаться, как удалось мне. Для многих — это боль и крест на всю оставшуюся жизнь в виде комплексов, чувства вины и низкой самооценки. Наверное, подобное нужно было пройти и мне — хотя и я тоже избавляюсь от последствий такого детства, да и юности, сколько себя помню. И надо признаться, это очень нелёгкий труд.
Правда, мне всё же придётся затронуть несколько случаев из моего детства, чтобы вы смогли понять на чём формируются наши характеры, воля, привычки, а, возможно, и сила Духа. Да и поймёте вы меня тогда лучше. Итак, все дошкольные годы в моей памяти — это драки отца с матерью, страх, унижение, летающие ножи и топоры, стояние босиком на снегу в мороз…и БЕЗСИЛИЕ.
Я буду специально и сознательно везде, с вашего разрешения, писать приставку — без-, так как только она наиболее точно показывает моё тогдашнее состояние. Без — отсутствие чего-либо, причём — полнейшее, и полное непонимание того, почему мать всё это терпит. А бес — это приставка, которая у меня вызывает ассоциации с прислужниками «ада» — бесами. Вот такой у меня закидон, но, думаю, вы простите меня, зная о моём тяжёлом детстве.
Так вот, когда мне исполнилось семь лет, и отец, будучи в очередной раз пьяным, меня сильно ударил, мать, наконец-то, выгнала его из дома и написала заявление в милицию. А через три месяца, когда цвели сады и всё в Природе способствовало любви, не понятая, но всё же любимая мной, мама, познакомила меня со своим новым мужчиной. Не могу сказать, что не любила отца, ведь в те редкие моменты, когда он был трезв, мы хорошо ладили, разгадывали кроссворды и даже играли. Но когда он был пьян… В него будто вселялся вышеназванный мной бес — и я его боялась и ненавидела.
А с появлением в нашем доме дяди Саши — непьющего военного, умеющего красиво ухаживать за мамой и дарить подарки мне, — моему счастью не было предела! Но, увы, этому не суждено было длиться больше нескольких месяцев, так как моя мать узнала, что дяде Саше необходимо ехать в далёкий Владивосток на следующее место службы, и не захотела так далеко уезжать и от родителей, и от всех родственников, да и менять благодатный климат Украины на ветра и неизвестность. Меня, конечно же, никто не спрашивал.
Горе моё было настолько сильным, ведь я всем сердцем успела «привязаться» к дяде Саше, что я поправилась аж на 10 килограммов. Это было ужасно!
Я стала похожа на колобок на двух ножках, в то время как до этого все гордились моей внешностью, большими голубыми глазами и белыми волосами. И хуже всего то, что, видимо, думая, что дети слепые и тупые, все вокруг стали меня за это ругать, стыдить и запрещать есть мучное и сладкое. При моём-то стрессе меня лишили ещё и ежедневного удовольствия. Только одна моя любимая бабушка Евдоксия не бросила меня «в беде» и иногда, тайно от всех, угощала конфетой. Спасибо тебе, бабулечка, и за конфеты, и за тот образ мыслей, с которым ты жила, и, надеюсь, который хоть частично усвоила я.
Само собой, что эта ситуация с резким набором веса не прошла для меня безследно — всю свою жизнь я боюсь поправиться, ведь это сидит в подсознании, как то, что меня за это будут ругать, и то, что меня, наверное, никто не любит. А что ещё может думать ребёнок — раз наказывают и не дают сладостей, значит и не любят вовсе. Сейчас я сама — мать, и очень хорошо помню уроки своего детства, так почему же другие, повзрослев, их забывают и унижают своих детей? Ведь дети беззащитны…
А дальше мои проблемы с лишним весом показались мне абсолютно мелкими и незначительными, потому что отец решил вернуться к нам, и мама его простила, забрав из милиции заявление о моём избиении. И после полугода с небольшим благодати, при которой мама даже прочитала мне какую-то книжку (хотя я уже умела читать и сама), чего никогда раньше не было, так как она всегда была занята отцом, — в моей жизни снова наступил ад. И вернулся бес. Однажды, в конце августа — когда для меня уже были куплены и школьная форма, и белый передничек, и портфельчик — я вернулась домой с прогулки и увидела, как пьяный отец избивает мать, лежащую на полу, ногами. Я, естественно, попыталась заступиться, но ведь силы были неравны — и я отлетела, словно мячик, к стене, ударившись об неё головой и потеряв сознание.
Но это было ещё не самое печальное и страшное. Дело в том, что придя в себя, я обнаружила, что не могу говорить. ВООБЩЕ. Передать то, что чувствовала тогда, сейчас уже не получится, потому что я знаю, что через девять месяцев все же заговорю. А в тот момент… Весь мой маленький мирок разрушился, словно ударившись о ту стену. Школа, друзья, идущие без меня в первый класс, форма, портфель — всё это осталось в каком-то другом, но не моём мире. А я оказалась в полной тишине. И была бы в полном одиночестве, если бы не моя бабушка. К счастью, после этой истории, видимо, испугавшись, что мать снова понесёт заявление в милицию, отец согласился съехаться жить с родителями моей матери. Тем более, что жили они в большом частном доме, и все решили, что мне это поможет.
Почему к счастью? Да просто не знаю, что бы со мной было, если бы отец с матерью уходили на работу, а я оставалась совсем одна, глядя из окна нашей квартиры, как мои друзья идут в школу. Без меня. Тем паче, я была обижена на мать, не понимая, почему она не разводится с отцом. Даже неоднократно с ней об этом заговаривала, но и сейчас не могу понять её ответ: «А что люди скажут? Как я буду жить одна?» И никак не могла взять в толк — почему одна? А я?
Но, если вы думаете, что отец перестал пить, когда мы переехали в дом бабушки и дедушки, то вы серьёзно ошибаетесь. Драки не прекращались, мать отца не выгоняла, заявления, написанные в отделении милиции после драк, забирала, а бабушке и дедушке в грубой форме приказала «не лезть в чужую жизнь». И тогда они, отчаявшись уже защитить свою дочь в этих безсмысленных драках и выяснениях отношений, и, получив не один десяток синяков, проломленную топором дверь и два удара ножом, сказали, что вмешиваться больше никогда не будут. И что бы отныне не творилось в нашей части дома — а надо сказать, что становилось всё хуже и хуже, — они больше НИ РАЗУ и не вмешались, так как поняли, что это не спасет ситуацию, ибо решать надо только моей матери. А иначе всё безсмысленно.
Думаю, что данное ими СЛОВО, которое они после этого ни разу не нарушили, повлияло и на меня в том, что и я стараюсь не нарушать данных мной обещаний. И только повзрослев, я поняла, как тяжело дедушке и бабушке было сдерживаться, ведь они любили свою дочь, и меня, и мою маленькую сестрёнку, да и трезвого отца тоже. Максимум, что они себе позволяли — это пускали нас с сестрой на свою половину дома, когда мы прибегали прятаться от пьяного отца. Но, видимо, та сила и закалка Духа, которую они получили ещё в молодости, когда потеряли абсолютно всё при раскулачивании в Самаре, вынужденные бежать, чтобы выжить, а потом и Великая Отечественная война — и дали им возможность понять, что только их дочь вправе что-то изменить, если захочет. Она не захотела, а наоборот — забеременела и родила ещё одну девочку.
Говорят, что младших всегда ревнуют к родителям, потому что старшие остаются без внимания. Наблюдая за многими своими друзьями и клиентами в своей практике, думаю, это имеет место быть. Но у меня всё было по-другому. Поэтому я очень сочувствовала своей сестрёнке ещё до рождения, зная не понаслышке, что её ждет, и, представляя, КАК она отреагирует на то, что мама и папа занимаются только друг другом, выяснением отношений на повышенных тонах и лазанием по карманам друг друга. Зачем? А они оба были очень красивы и ревновали друг друга. А мама ещё и манекенщицей работала до 35 лет. Кстати, может, поэтому я, насмотревшись на всё это в детстве, никогда сейчас не залезу в чью-то сумку, кошелёк или в чей-то телефон. Не хочу даже касаться той грязи, от которой я оттолкнулась, как от негативного примера. И спасибо великое маме и папе за то, что показали, КАК НЕ НАДО ЖИТЬ! Это колоссальный подарок — только многие молодые люди, увы, не понимают этого и копируют жизнь своих родителей. Да и родители частенько сами навязывают свои неудавшиеся жизненные шаблоны бедным отпрыскам, не имеющим своего мнения.