Да, он не успел… Сказал Насте, что заночует у матери… Что сказала своим Валентина, попавшая домой только утром, — осталось невыясненным.
Они неожиданно оба остановились на лыжне…
Тарасов объехал Валентину и стал рядом.
— «Мой конь притомился, стоптались мои башмаки, — неожиданно тихо пропела она. — Куда же мне ехать, скажите мне, будьте добры…»
И он ответил ей речитативом, хитро ухмыльнувшись:
Вдоль красной реки, моя радость, вдоль красной реки, До синей горы, моя радость, до синей горы…
Они опять, уже привычно, столкнулись глазами…
А где же река и гора, притомился мой конь,
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь,
Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда…
Оба дружно в унисон вздохнули и улыбнулись.
А где же тот ясный огонь, почему не горит? —
Спросила у высокого лыжника Валентина.
Сто лет подпираю я небо ночное плечом…
Фонарщик был должен зажечь, но фонарщик тот спит,
Фонарщик тот спит, моя радость, а я ни при чем…
Он больно стиснул плечи Валентины.
И снова он едет один, без дороги, во тьму…
Куда же ты едешь, ведь ночь подступила к глазам?
Ты что потерял, моя радость? — кричу я ему.
А он отвечает:
— Ах, если б я знал это сам…
<Здесь и далее стихи Булата Окуджавы.>
— Только не здесь… — тотчас угадала Валентина. — Быстренько искупайся в снегу, тебе не привыкать! Он холодненький, белый и пушистый!
Юлькины глаза наполнились слезами.
— Запомни, Кнопка, что бы тебе там ни глючилось, — жестко отчеканил президент, но его, как всегда, подвели неподвластные согласные, — я никогда не бегаю на лыжах с женщинами! Ни при какой погоде! Потому что бегать с ними для меня примерно то же самое, что соревноваться по прыжкам в высоту с Кляксой! Тащи чай и побольше бутербродов! Я жутко, устал, вымок и хочу есть!
И вообще, это последние пробежки в этом году — «ласточка с весною в сени к нам летит»! Не заметила?
Она очень хотела ему верить…
— Это правда? — спросила она задумчиво. — Но ты мог мне хотя бы позвонить… Я вчера вся извелась.
Она была простодушна и доверчива, как трехнедельный котенок… Юля, девочка с площади Белорусского вокзала…
— Правда! — хмыкнул Тарасов, глядя в свой любимый стол. — Особенно насчет чая! И насчет весны тоже…
Соседка тетя Ася, заглянувшая поздно вечером к Юле узнать, не включили ли у нее наконец горячую воду, нарвалась на Юлькин кашель, и он ей не понравился.
— Тебе, Юлечка, нужно к врачу! Тут, говорят, совсем рядом живет замечательный доктор. Всех вылечивает. И берет недорого! Если у тебя нет денег, я одолжу. Опять небось всю зарплату на тряпки просадила!
— У меня есть деньги, — вяло сказала Юлька. — А для кого мне наряжаться, тетя Ася?
— Как это — для кого?! — изумилась соседка. — А этот твой-то верзила.., приезжал еще тут с тобой не раз… Ну здоровый такой!.. Ты знаешь, о ком я говорю!
— Знаю, — не стала отрицать очевидное Юля. — Но у него жена, дети…
— Как — жена?! — совсем растерялась старушка соседка. — Да еще и детишки… А зачем же ты, Юлечка, связалась с женатым? Знала — и все равно связалась?!
— Ну вы прямо наивная, тетя Ася, как малое дитя! — сказала опытная Юлька. — Слово есть такое — «любовь»! Она вроде пыли: никогда не знаешь, откуда берется! Только тряпкой не смахнешь — и все объяснение!
— Слово?! — почему-то разгневалась соседка. — Ты о словах мне тут лекций не читай! Грамотные все стали, шибко умные! Все знают, все понимают! Зато потом слезы горькие льют, и никакие слова тут уж не помогают! Даже о любви!
— Ваша правда, тетя Ася, — согласилась понурая Юлька. — Слова не помогают… — И снова сильно закашлялась.
— Завтра же узнаю про врача, — сказала тетя Ася. — А пока давай я тебе налеплю на ночь горчичники.
— Налепите, — согласилась Юля. — Только у меня это все равно от курева…
— Ох, бить тебя некому! — ворчала соседка, размачивая в горячей воде, нагретой предусмотрительной Юлькой, горчичники.
Юля подумала, что тот, кто может бить ее ежедневно, давно нашелся, но возражать старушке не стала.
— Игорь, сделай мне наконец ребенка! — попросила Настя.
Игорь замер.
— А почему ты так испугался? Можно подумать, я тебе предложила убить премьер-министра! Я очень хочу второго ребенка! Мама говорит, что это часто бывает у тридцатилетних женщин.
— Но… — выдавил с трудом Игорь.
— — Без «но» никак не обходится! — вздохнула Настя. — Объясняю тебе все по порядку: с Артемом у нас давно нет никаких отношений, кроме бытовых!
У него кто-то есть… Или даже несколько. Кроме того, он наотрез отказывается заводить второго!
— И ты решила отомстить ему со мной? — почти догадался Игорь.
Настя поморщилась:
— Я никому мстить не собиралась! Это все не так… Но ты, как врач, должен соображать, что без помощи мужчины в некоторых ситуациях просто не обойтись!
— Это почему же? — усмехнулся Игорь, сел, отбросил назад длинные волосы и закурил. — Существует метод искусственного оплодотворения, прекрасно себя зарекомендовавший и испробованный уже почти во всех странах мира! Можешь приобщиться!
— Я не хочу к нему приобщаться! — сказала Настя. — Я очень консервативная и не люблю ноу-хау в постели! Мне как-то привычнее и милее самым обычным и примитивным способом… Пусть наука живет без меня!
— Но ты тогда будешь жить с одним ребенком! — заметил Игорь. — Тем более что так хочет твой муж!
Огонек сигареты освещал его лицо, и Настя подумала, что он даже красивый, и если бы не Артем…
— А ты не хочешь? — спросила Настя. — У тебя ведь, насколько мне известно, нет детей! Вот пусть и будет!
Игорь повернулся к ней:
— Я иногда просто отказываюсь тебя понимать!
Ты это всерьез? И как эго будет выглядеть?! Ты уйдешь ко мне? Извини, но я тебе этого пока не предлагал… И я не помню, чтобы мы с тобой обсуждали подобный вопрос… Или ребенок будет считаться все-таки, несмотря ни на что, произведением твоего мужа?
— А ты, оказывается, грубый! — заметила Настя. — Почему-то мне раньше казалось, что ты очень деликатный, особенно с женщинами!
— На любовниц это не распространяется! — отрезал Игорь.
Лицо его стало злым: видимо, Настино предложение его чем-то сильно и больно задело. Чем же?..
Настя лежала и обреченно ждала, что вот сейчас вернется привычная когтистая тоска, от которой ненадолго избавляли встречи с Игорем.
— Прости, это глупо, — прошептала Настя. — Но ты тоже меня не понимаешь… Я очень хочу родить второго, а вы мне не даете… Мне кажется, что, если он или она родится, что-то изменится в моей жизни, случится что-то хорошее, необычное…
Игорь молчал. Недовольно дымилась оставленная им без внимания сигарета. Зазвонил телефон.
— Я сейчас, — сказал Игорь, зажег ночник и встал, набросив на себя простыню.
Он поговорил несколько минут и вернулся. У него был очень смущенный вид.
— Настя, ты меня извини… Но соседи слезно просят посмотреть девушку с тяжелым кашлем. Ты ведь уже торопишься домой…
Настя посмотрела на часы:
— Да, мне пора… Хотя Сашка сейчас у мамы. Все равно надо ехать…
Она оделась, накрасила в передней перед зеркалом губы… Игорь стоял возле, наблюдая за ее сборами.
— А может, ты посидишь пока на кухне? Я отпущу девушку, и мы еще поговорим, — неуверенно предложил он.
— Нет, — отказалась Настя. — Мне не нужны ваши пустые разговоры! Мне нужен ребенок!
В дверь позвонили. Игорь открыл:
— Добрый вечер! Проходите, пожалуйста…
На пороге стояла Юля, милая девочка из офиса Артема, и во все свои синие глаза с интересом и любопытством глядела на Настю.