Однажды в реке выловили утопленницу. Это была симпатичная молоденькая белошвейка, у которой недавно случился бурный роман с графом Франсуа де Сезом. И самое главное на шее несчастной жертвы висел серебреный крестик, подаренный знатным любовником.
Хозяин здешнего замка — граф Франсуа де Сез — привлекательный сорокалетний брюнет с благородной осанкой и с жизнерадостным веселым нравом любил покутить, модно и щегольски одеться и обожал женское общество. Он был отчаянным донжуаном. Часто он говорил своей жене графине Женевьеве де Сез, что отправляется якобы на охоту, а на самом деле посещал своих обворожительных любовниц, простолюдинок, так и дворянок. Графиня интуитивно чувствовала, что здесь что-то не так, слишком часто муж уезжал на охоту, но факт измены она не могла доказать. А слухи? Стоит ли им верить? Да и мало что народ болтает.
Когда число жертв перевалило за двадцать, народ зароптал. Особенно, женщины. Они устали жить в ужасе и страхе за свою жизнь и жизнь своих дочерей и близких. Юг Франции был готов устроить бунт, если столичные власти не предпримут решительных мер по поимке душегуба-садиста. Из Парижа были присланы королевские драгуны и опытный полицейский сыщик Обертэн.
Но не прошло и пяти дней как случилось новое преступление.
…Обертэн снял шляпу и озадачено протер платком вспотевший затылок. Он внимательно осматривал мертвое тело красивой девушки. Ей было всего лет семнадцать. Какой-то изверг сбросил ее в колодец, и она захлебнулась в воде. Хотя может ее сначала убили, а потом сбросили в колодец? Все может быть.
Сыщик присел на корточки и внимательнее пригляделся к покойнице, особенно к области ее шеи. Хм… так и есть. Ссадины. По-научному это называется — странгуляционная борозда Кто-то душил ее. Но чем? Руками, веревкой, чулком? Или ее повесили на дереве, а потом вынули из петли? Ведь выраженность борозды зависит от материала, из которого была изготовлена петля, и степени повреждения кожи. Борозда от полужесткой петли более глубокая, границы ее хорошо очерчены. Жесткая петля всегда формирует глубокую борозду. Нет, это не подходит по описанию и характеру ссадин. Здесь странгуляционная борозда выражена слабо, с крайне нечеткими контурами, мало отличается от обычного цвета кожных покровов, имеет несколько желтовато-серый оттенок. Это значит от мягкой петли. Выходит, жертву душили, чулком? И вполне вероятно, что ее собственным. Чтобы подтвердить свою догадку Обертэн чуть задрал подол женского платья: так и есть на правой ноге не хватает чулка. Видимо этим чулком убийца и задушил девушку, а потом уже сбросил ее в колодец.
Итак, причина смерти ясна.
Обертэн достал из саквояжа рабочие перчатки, надел их.
«Господи, ежели ты в сей час взираешь на меня с небес, то прошу, прости меня за сей грех, — промолвил сыщик и, ослабив шнуровку лифа, оголил грудь убитой.
Так и есть, следы прижиганий на груди, как в случае с крестьянкой, распятой в лесу. Значит, девушку перед смертью пытали.
Обертэн завязал лиф. К сыщику подошел его помощник Жан.
«Сударь, я выяснил нечто любопытное…» — сказал подручный.
«Ну…»
«Ее зовут Жюли. Она дочь галантерейщика Гийома Жиресса. Люди горят, что она встречалась… С кем бы вы думали?…»
«Ну, не тени кота за хвост, говори».
«С графом Франсуа де Сез!»
Обертэн радостно воскликнул:
«Есть! Все совпало! Крестик, найденный на шее утопленницы- белошвейки Антуанетты принадлежал тому же Франсуа де Сез! Он и есть убийца своих любовниц! Срочно едем к нему в замок арестовывать. И возьми конных драгун в подмогу. Вдруг он окажет решительное сопротивление! Ах, нет, сначала отправимся к городскому судье за разрешением».
Вскоре судья, выслушав доводы Обертэна, приказал незамедлительно арестовать графа и заточить в крепость. Его жена — Женевьева де Сез — была вне себя от горя. Она так любила своего мужа, что расставание с ним было для нее подобно смерти.
Зловещие тучи правосудия и людской молвы сгустились над графом. Но Франсуа упорно отрицал свою причастность к гибели любовниц и клялся всеми святыми, что никого из них он даже пальцем не тронул. Но Обертэн чувствовал, что на сей раз он поймал госпожу удачу за хвост — улики и факты были на лицо! Поэтому он ни на минуту не переставал наседать на насильника-графа, вынуждая того чистосердечно признаться в своих злодеяниях. Но аристократ оказался крепким орешком: граф не хотел сознаваться в том, чего он якобы не совершал. Тогда Обертэн усилил давление на подозреваемого.