Его демарш я восприняла, как попытку подчеркнуть свое превосходство в оперативном плане, чтобы подавить меня психологически и поставить в зависимое от себя положение. Допускаю, что этот выпад был вызван также его начальственным положением в РОВС. Мне очень вовремя вспомнилось наставление Артура Христиановича Артузова: “Нельзя ни в чем проигрывать своему агенту, ибо недаром сказано, что ни один камердинер не видит героя в своем хозяине. Стоит только однажды показать зависящему от тебя агенту свою слабость — всё, пиши пропало. Сразу можно расставаться с ним, потому что ведущее положение тебе уже не восстановить. Выигрывать у своего секретного помощника оператор просто обязан. Всегда и во всём. В том числе и в словесной перепалке, чтобы утвердить себя в его глазах и подчеркнуть свое превосходство”.
«Не то оружие вы выбрали, мой генерал! — едва сдерживая себя, чтобы не перейти на крик, сказала я по-французски и, не переводя дыхание, но уже по-английски, добавила: — Уверена, что вы быстрее меня исчерпаете ваш запас иностранных языков!»
Хотя на лице «Виноградова» не дрогнул ни один мускул, по затянувшейся паузе мне стало ясно, что моя реплика попала в «яблочко». Взглядом психиатра агент буквально буравил меня. Затем раздельно, делая ударение на каждом слоге, он спросил, но уже по-русски: «И сколько их у вас, сударыня?» Я ответила: «На мой век хватит!» По выражению лица агента я поняла, что этот мой легкомысленный ответ ему не понравился. По-моему, он решил, что я намекаю на разницу в возрасте не в его пользу. Поняв свою оплошность, я «перестроилась на марше» и заверила «Виноградова», что, несмотря на мой формальный статус оператора, мы всегда будем решать все вопросы только вместе, потому что я очень ценю его опыт и его таланты в оперативных делах…
Вслед за этим агент подобрел, и «дипломатические отношения» были восстановлены. Затем мы в течение часа обсуждали его линию поведения, способствующую успешной реализации мероприятия «А» — доведение до руководства Второго бюро генштаба известной Вам информации в отношении офицеров РОВС.
Прощаясь, «Виноградов» не удержался и спросил, какими языками я всё же владею. Услышав ответ, он укоризненно покачал головой и сказал: «Видите ли, сударыня, если верна истина: язык мой — враг мой, то у вас их целых шесть!»
На что я ему ответила, что «самое главное на текущий момент, что он стал моим другом, а с врагами мы справимся сообща». После этого он крепко пожал мою руку. Полагаю, что расстались мы друзьями.
Сообщаю в порядке информации (подпись)
оп/уп «Вардо».
…Действительно, некоторое время спустя «Виноградов» довел до сведения французов подготовленную умельцами Лубянки «дезу» о наличии «пятой колонны» — профашистски настроенных генералов и офицеров в РОВС и об их устойчивых контактах с германской военной разведкой, то есть с ненавистным всем французским генералам противником. В итоге акция прошла успешно, информация достигла поставленной цели и сыграла свою роль в охлаждении отношений между Францией и Германией…
Во Франции Зарубины проработали до 1933 года, там у них родился сын Пётр. По приезде в Москву после четырехлетнего пребывания на нелегальном положении, то есть в состоянии перманентного стресса, когда, как говорится, «все импульсы наружу», так и не отдохнув ни дня, супруги-разведчики вновь убыли за рубеж — в Германию, где хозяйничал Гитлер и его штурмовики.
«Вдоль обрыва, по-над пропастью…»
В 1933 году, после прихода Гитлера к власти, обстановка в Германии крайне осложнилась. Деятельность нелегальной резидентуры ИНО фактически прекратилась по причине отъезда на родину 90 % оперативных сотрудников: все они были евреи, и их дальнейшее пребывание в Германии Центру представлялось небезопасным.
Зарубины имели задание в кратчайший срок обосноваться в Германии и реанимировать нелегальную резидентуру. Разведывательному тандему предстояло остановить процесс «профессионального выгорания» агентуры, оставшейся без дела и без присмотра своих наставников-операторов и главное — добывать информацию о внутренней и внешней политике Гитлера и о его планах в отношении СССР.
До Берлина супруги добирались разными маршрутами. О получении вида на жительство на длительный срок не могло быть и речи, поэтому в декабре они прибыли в нацистский рейх в качестве туристов. Лишь спустя некоторое время лубянские «сапожники» (так на профессиональном жаргоне обозначают специалистов по изготовлению фальшивых документов) снабдили Зарубиных документами, подтверждающими их принадлежность к американской фирме. Это был принципиально важный нюанс: накануне новой мировой войны немцы всячески стремились сохранить добрые отношения с США, поэтому лояльно относились к приезжающим в страну американцам. Но даже при наличии добротных документов пребывание в Германии для Елизаветы Юльевны было сопряжено со смертельным риском: в застенки гестапо и в концлагерь можно было угодить из-за пустяка — двойного глазного века. В Германии, где правил Гитлер, это считалось верным признаком наличия у человека еврейских корней.