Терезу радовали только похвалы собственного мужа, а самое, должно быть, приятное (помимо редких теперь сладостных встреч в супружеской постели, доставлявших ей неизъяснимые наслаждения) заключалось для неё в том, чтобы он постоянно чувствовал её почти материнскую заботу.
Будучи лишь немного моложе своей жены - на пять лет, Ролан Гароди успешно совмещая трудную работу ученого-исследователя с постельными наслаждениями то с одной, то с другой молодой прелестницей, которые хотя и в чем-то уступали его собственной жене в сексуальном опыте, но вливали в него свежесть ещё неистраченной пылкостью своего лона, да посвящали его в новейшие достижения "прекрасного пола" по части любовных утех.
Тайком от Терезы он снял "павильон свиданий" - упрятанную в густых зарослях садов района Пасси небольшую виллу. Так что большинство его любовных похождений было неизвестно даже бдительной и ревнивой Терезе. Мадам Гароди первой улыбалась, когда слышала сравнительно редкие новости о "двойной" жизни своего супруга. На розрачные намеки своих "друзей" она отвечала:
- О, я лишена плоти, давно только чистый дух. Ролана же люблю за его ум и его большое сердце честного человека. Остальное для меня не имеет значения. Просто глупости и простительные шалости!
На самом же деле она чрезвычайно страдала от обделенности себя как женщины мужской лаской и, наверняка, утоляла свою страсть "кое с кем", т. е. с тем, кто высоко и заслуженно ценил её женские "стати", её пышные груди, её пылающее жаждой плотских наслаждений "натренированное" лоно. Да ещё её очень заботило здоровье её мужа, который порой переутомлялся от своей по-настоящему "двойной" жизни.
В прошлый раз во время страстной связи Ролана Гароди с пышнотелой, молодой Теодорой Фарнезе, этой, как говорила, мне мадам Тереза, "великосветской шлюхой с ненасытным лоном", мадам Гароди буквально ужасал факт, установленный ею лично и заключавшийся в быстром истощении его сил, в том числе и сексуальных. Тогда Тереза взбунтовалась: "Я не против развлечений Ролана, но я не хочу, чтоб эта женщина его уморила! От неё он возвращается, едва держась на ногах!" - доверительно поведала она мне.
Тереза уже тогда знала, что "обольстительная развратница" Теодора Фарнезе - большая любительница "травки", и что она, как опытная куртизанка, умеет потрафить любым вкусам своих любовников.
Тереза бросилась в ноги своему мужу... "На это, - гневно сказала она ему, - ты не имеешь права! Твое здоровье принадлежит не тебе! Оно принадлежит всем, кого ты можешь спасти от губительных болезней! Ролан, дорогой, послушай меня... Ты знаешь, что я тебя никогда не упрекаю ни в чем... Для тебя я всегда как добрая мать, мать взрослого ребенка, который любит пошалить... При твоих проказах я просто отворачиваюсь... Но посмотри на себя в зеркало, у тебя такое лицо, что в пору расплакаться".
В ответ он прижал её к сердцу. Он понял, что она права. Однако ей все же пришлось увезти его на несколько недель на юг. Когда они вернулись в Париж, оказалось, что обольстительная Теодора Фарнезе отправилась в длительное путешествие вместе с богачом из Арабских Эмиратов. Таким образом, Ролан был спасен!..
* * *
Тессон, как и обещал, приехал через день, он мне позвонил о часе прибытия поезда в Довилль, и я его встретил на станции. Мы сели в автомобиль профессора и через десять минут были уже на вилле. Тессона удивило то обстоятельство, что никто из виллы не вышел ему навстречу. Но я ему объяснил, что мадам Гароди отправилась на утреннюю прогулку, а профессор работает вместе с Иваной в отведенном Ролану на самой вилле рабочем кабинете над подготовкой важного доклада ученого для одной научной конференции в Париже.
Тессон получил легкую закуску, так как до второго завтрака ещё оставался целый час, и я проводил своего друга в отведенную ему комнату, где он решил немного передохнуть после путешествия в жарком вагоне поезда. Я же спустился, в обширный сад виллы с превосходными цветочными клумбами и прекрасными тенистыми аллеями. Тут я увидел мадам Гароди, с приветливой улыбкой направляющуюся ко мне. Я пошел ей навстречу вдоль стены виллы. Надо мной оказалось открытое окно второго этажа, где помешался рабочий кабинет профессора, и я отчетливо услышал голос Иваны:
- Прошу вас, умоляю!.. Оставьте в покое мою руку! Вы, мэтр, просто невыносимы!..
Я никогда не забуду, каким тоном это было сказано: "Прошу вас, умоляю!.." Конечно, он был мягким, ничуть не гневным...
Я выглядел, должно быть, бледным, когда подошел к кокетливо улыбающейся Терезе. Оказывается, она прогуливалась в саду после купанья в море, и была почти нага: узкие трусики едва прикрывали её прелести, а из столь же узкого лифчика почти полностью высовывались её налитые груди. Она покачивая пышными бедрами, тихо сказала мне: "Милый Серж! Почему вы стали однолюбом? Ведь от вашей Иваны ничего не убудет, если вы взглянете на другую женщину, например, на меня! Так посмотрите мне прямо в глаза: разве я недостойна угодить такому пылкому мужчине, как вы?!" Медленно двигаясь мне навстречу, она призывно раскачивала своими пышными бедрами! Она действительно ещё очаровательна! Какой же дурак, этот Ролан, что избегает постели с такой страстной, зрелой, наверняка опытной в любовных утехах женщиной! Я бы на его месте не искал бы утех "на стороне"!..
Я даже почувствовал, что было бы неплохо заняться любовью с бедняжкой Терезой...
Мадам Гароди, словно угадав мои мысли, прошептала, ещё ближе подойдя ко мне: "Милый Серж! Когда ты по-настоящему только захочешь сравнить меня с твоею ещё слишком молоденькой и малоопытной Иваной, шепни мне, и я доставлю тебе небывалое наслаждение!"
Она явно пыталась меня соблазнить своими едва прикрытыми прелестями, и ей это в какой-то мере удалось! Я едва удержался от бурно вспыхнувшего желания повалить её за кусты. И едва сдержал себя. Она все прекрасно поняла и вновь прошептала: "Я очень хочу быть твоею, постучи тройным легким стуком в мою спальню сегодня или завтра в час ночи, и ты насладишься мною так, как я хочу насладиться тобою давно. Ведь у нас с Роланом отдельные спальни, ты прекрасно это знаешь!"
Я молча кивнул ей головой.
Она страстно мне улыбнулась и быстро ушла из сада.
Впрочем, вскоре из виллы вышли Ивана и Ролан Гароди. При первом же взгляде на них мне показалось, что ведут они себя с явно преувеличенной корректностью.
- Все это из-за проклятого доклада, - сказал профессор. - Но я надеюсь, что через несколько дней мы все-таки покончим с докладом.
В пять часов дня мы все - хозяева и гости, уселись за стол, накрытом на этот раз под тенистыми деревьями вблизи виллы. Угощались безупречно приготовленными блюдами, то и дело обращаясь к бокалам со славным красным вином и сидром, столь излюбленным в Нормандии.
Во время кратковременных перерывов в трапезе на свежем воздухе мы от души забавлялись смешными рассказами профессора о повадках подопытных курочек. Но вдруг я заметил, как сидящий рядом с Иваной профессор прошелся рукою по её коленям и многозначительно прижал к своей ноге её изящную ножку, от чего Ивана даже покраснела. Я незаметно наблюдал на преисполненного лицемерием и похотью лицо Ролана, обращенного в тот момент к Иване.
"Выходит, - говорил я себе, - что только я один вижу ясно происходящее и что даже такой проницательный ум, как ум мадам Гароди, ничего в этот момент не смыслит..."
Выходя из-за обеденного стола, мадам Гароди искоса бросила мне многообещающий взгляд.
Вечером, после ужина, мы все, исключая Тессона, сказавшего, что у него привезены с собой некоторые важные для него, адвоката, материалы и он, мало интересующийся вообще подобными развлечениями, лучше немного поработает в отведенной ему комнате.
Купальный сезон был в разгаре, и публика буквально заполонила все залы казино. Больше всего меня поразила роскошь туалетов молодых и даже довольно зрелых женщин, и их олимпийское бесстыдство, когда они буквально напоказ выставляли из глубоких декольте свои обнаженные груди.