Похоже, Джен держит в руках полностью растаявший торт-мороженое, которым можно накормить полторы сотни человек.
— Неужели все это для нас? — спрашиваю я.
— И для меня! — подает голос Зоя, появляясь из ниоткуда и очень стараясь не подпрыгивать на месте от восторга.
— Все как ты любишь, мороженое полностью растаяло. Кажется, я правильно рассчитала время.
— Ты откуда? — спрашиваю Зою.
— Я пряталась в этой квартире с часа дня.
— Мне казалось, тебе надо разбирать вещи.
— И пропустить день рождения сестры? — Ее так и тянет запрыгать.
Я обнимаю ее, знакомлю с Рондой и задуваю свечи. Джен ставит торт на стол и включает свет. На мороженом написано: «С днем рождения, Томас». Видно, что изначально надпись была «С выходом на пенсию», а Джен ее почти исправила поверх домашней глазурью.
— Ты уверена, что нам не надо ни с кем делиться? — спрашиваю я.
— Совершенно уверена, — отвечает Джен. — В этом году здесь только мы, и никого больше. Моя сестра, лучшая подруга, Ронда и торт на сто пятьдесят человек. Разве жизнь не прекрасна?
Глава 6
Не увлекайся обувью, Хлоя, умоляю тебя
— Смотрите, я сломала каблук! Какой ужас! — говорю я каждому встречному, случайно бросающему взгляд в мою сторону. Лечу по ступеням вверх, перепрыгивая сразу по две. Раз уж я решила добиться конкретной цели, меня ничто не остановит. Я знала, рано или поздно это случится, но сегодня дело дошло до критической точки.
Представьте себе: я собираюсь зайти в женскую уборную, а из нее выходят две девушки, и одна из них заявляет, что только что видела потрясающие туфли в обувной кладовке, однако к обеденному перерыву они скорее всего исчезнут. Сказала она это в стиле: «Ха-ха-ха, разве не смешно?» Любому ясно, что забавного тут ничего нет.
В тот же миг я случайно смотрю на свои ноги и обнаруживаю на себе все те же дурацкие серые туфли. Понимая, что нужно действовать быстро, я вытаскиваю Джо из кладовки с принадлежностями для уборки и прошу одолжить мне молоточек. Мой добрый друг не задает вопросов, когда дело срочное. Он протягивает мне вожделенный инструмент, и я принимаюсь за работу. Приходится стукнуть по каблуку раз пятьдесят, и тогда он отваливается. Не надо было приклеивать в прошлый раз. Джо просто стоит, глядя, как я ломаю свою туфлю, и не говорит ни слова. За это я его и обожаю.
И все же мне кажется, что он заслуживает хоть какого-нибудь объяснения, и я быстро говорю, что у меня в каблуке огромный ржавый гвоздь, который впивается в ногу, а я в упор не помню, когда в последний раз делала прививку от столбняка. Он все понимает и немедленно дает пояснения:
— Идешь по лестнице на седьмой этаж, сворачиваешь налево, потом первый поворот направо, еще раз направо, открываешь дверь прямо перед тобой. Отсчитываешь три двери слева, там и есть обувная кладовка. Я хватаю сумочку и пускаюсь в путь.
И вот я бегу по лестнице. Почти добравшись до седьмого этажа, я слышу знакомый голос:
— Куда бежим?
Ронда. Она захочет поболтать. Теперь я не доберусь до туфель.
— Каблук сломался, а мне сказали, что на седьмом этаже есть обувная кладовка. — Я стараюсь говорить небрежно и лихорадочно вспоминаю, сколько правых поворотов надо сделать перед левым.
— Наверное, дело обстоит так: тебе сказали, что на седьмом этаже есть обувная кладовка, и тогда каблук сломался.
— Боже мой, кто на такое способен? — старательно изображаю я ужас.
— Ну, разве что все до единого сотрудники журнала со дня основания, — небрежно отвечает коллега.
Отпираться смысла нет. Ронда догадалась.
— Правда? Не могу понять, почему каблуки так часто ломаются сами по себе. На самом деле сломать его ужасно трудно. Надо стукнуть по нему сорок или пятьдесят раз или спрыгнуть на пол с высоты.
— Честно говоря, теперь никто так не делает. Мы просто оставляем туфли в спортзале и говорим, что забыли их и ушли в кроссовках. Хотя этот способ тоже уже непопулярен. Редакторы злятся, если в четыре тридцать в пятницу в обувную кладовку заходят десять девушек, и все они уходят на шпильках, потому что забыли свою обувь в спортзале.
Порой лучше сказать правду. Можно даже поделиться своими планами на выходные и попросить совета, какие туфли лучше подойдут к приготовленной одежде. Если ты нравишься редакторам, они выскажут профессиональное мнение, если нет — притворятся, что не расслышали. Но ты можешь ходить туда в любое время, с предлогом или без. Былые дни миновали. Роб, став издателем, дал понять, что обувная кладовка открыта для всех. Он в прекрасных отношениях с редакцией, в отличие от предыдущих издателей, и получил для нас разрешение ходить за туфлями в любое время.