Когда каждый из нас получил свою долю удовольствия, при этом он все время выкрикивал имя своего мелкого засранца – омеги, я, едва передвигая ноги, добрела до туалетной комнаты, подмылась, как смогла, потом намочила полотенце и привела в порядок своего партнера по сексу. Увы, но любовью это никак нельзя назвать.
Одеть его и доставить домой оказалось делом сложным, но я справилась. Правда, грузить его в такси мне помогали ребята из охраны, а во дворе я справилась уже сама, благо, что он к тому времени почти оклемался. Видимо, свежий воздух подействовал. По крайней мере, до квартиры он дошел сам, я его только под руку поддерживала и направляла.
Завела в квартиру, помогла раздеться, лечь в кровать, поцеловала в щеку и пожелала спокойной ночи, на что получила в ответ:
- Спокойной ночи, Марк.
И ведь понимала, что не осознает он, с кем, чем и где занимался, а вот резанули его слова меня по сердцу острой сталью. Вернее, не сами слова, а имя. В общем, ушла я из этой квартиры с тяжелым сердцем. Поняла, что любит он своего изворотливого и хитрого Марка.
- Вот уж действительно, любовь зла – и всякие козлы этим пользуются.
Под утро (я так и не смогла уснуть) я имела «счастье» лицезреть возвращение блудного омеги домой. Он вылез из шикарной тачки, поднял голову, посмотрев на свои окна, а потом повис на шее привезшего его мужика и долго целовался с ним, позабыв обо всем. Сволочь!
Сначала я решила, что непременно надо открыть Ортису глаза на эту мелкую шваль, даже сфотографировала их на телефон, а потом на душе стало так мерзко, что я поняла: не смогу это сделать. Просто не смогу, и все! И удалила фото.
- Дура слабохарактерная.
И все же та ночь не прошла для меня даром. После Рождественских каникул я вдруг начала чувствовать себя плохо. Тошнило все время не в тему. Вроде бы и не ела ничего такого, а выворачивало меня знатно. Пока дома сидела – как-то нормально еще было, а как вышла на работу – стало туго. Даже любимые духи Ортиса, которыми я так восхищалась всего несколько дней назад, заставляли меня вприпрыжку нестись в туалет, чтобы не опозориться при всех.
Ортис, так и не вспомнивший тот вечер, вел себя как обычно, разве что несколько дней ходил еще мрачнее и все время отмалчивался, кидая на меня странные взгляды, но потом все наладилось. К праздникам он накупил своему неверному-благоверному кучу подарков и даже несколько раз советовался со мной, что лучше взять, на что я, скрепя сердце давала советы, делая вид, что мне все равно. Когда же мое плохое самочувствие начало сказываться на работе, он внимательно посмотрел на меня, а потом предложил подвезти к врачу после работы.
Сначала я гордо отказалась, а потом подумала, что провести с ним в одной машине лишние полчаса – не такая уж плохая идея. В общем, я дала свое согласие, решив, что уйду, когда он отъедет подальше, но Ортис вместо того, чтобы отвезти меня в поликлинику и свалить, проявив благородство, отвез меня в частную клинику к знакомому врачу, лично препроводил в его кабинет и не ушел, дождался меня внизу, в холле. Пришлось мне проходить чуть ли не полный осмотр, в том числе кровь сдавать, зато потом у меня вновь была поездка с тем, о ком я грезила последний год, и вспоминала два месяца. А уж как мне захотелось плакать, когда он попрощался со мной возле моего подъезда и пошел к себе – я передать не могу. Наревелась я тогда и уснула, уткнувшись носом в подушку, а утром привела себя в порядок и отправилась на работу как ни в чем не бывало.
Сижу я, значит, проверяю очередную статью. Обед скоро. Тошноты нет, так что я уже думаю, что взять - пиццу или картошку с курицей, и тут звонит телефон. Ортис берет трубку, слушает то, что ему там говорят, а потом, радостно улыбаясь, поворачивается ко мне:
- Поздравляю, Мила. Ты – беременна!
Помню, как поплыла перед глазами комната, и все. Темнота. Следующее, что увидела – его испуганные глаза и вопросы о моем самочувствии. Оказалось, что я брякнулась со стула.
- Нормально, - отвечаю я хриплым голосом, пытаясь подняться, а он вдруг подхватывает меня на руки и тащит на тот самый диван. Уложил, а потом встал надо мной и смотрит так странно, пристально-пристально.
- Что? – спрашиваю я, стараясь сделать свой голос как можно грубее, а лицо безразличнее, но предательская краска смущения все же заливает мои щеки, опаляя жаром.
- Да нет, ничего. Водички?
Отрицательно мотаю головой, сажусь и смотрю на часы. Обед начался две минуты назад, только есть совсем не хочется.
- Ты полежи пока, - спохватился Ортис, - а я сбегаю в столовую и что-нибудь тебе принесу. Что ты хочешь?
«Тебя и чтобы меня оставили в покое», - чуть не выдала я, но вовремя опомнилась. Нельзя такое говорить. Никак нельзя.
- Мне есть перехотелось. Сока принеси, пожалуйста. Кислого.
Ортис понятливо покивал и сбежал в столовую, а я осталась размышлять над своей проблемой. Как-то я не ожидала, что залечу с первого и единственного раза. С одной стороны – плохо, беременность мне сейчас нужна, как рыбе зонтик. Я же только начала карьеру делать, а там пеленки-распашонки пойдут, какая работа? И кому я нужна буду через три-четыре года, когда надумаю вернуться на работу после декрета? Незаменимых людей не бывает. А кормить нас кто будет? С другой стороны – это его ребенок, Ортиса, так как же я смогу сделать аборт, если во мне зреет частичка того, кого я люблю, хоть он меня и не замечает?
Думала я, думала, но ничего так и не придумала, а тут шум в коридоре, крик. Вваливается в комнату Ортис с тетрапаком сока и пакетиком с булочками, а за ним залетает его омега, голосящий:
- … не можешь так со мной поступить! Да, я сделал ошибку, признаю. Если тебе так нужен ребенок, рожу я его тебе. Вот в следующую течку и займемся.
- Нет, - хмурый Ортис ставит принесенные для меня продукты на стол, а затем оборачивается к омеге, окидывая его хмурым взглядом. – У тебя была такая возможность. Два раза была. Третий раз - я не хочу. Я долго терпел, но я не железный, да и твои… отлучки…
- Ах, мои отлучки тебе не нравятся, а сам-то скольких повалял уже? Думаешь, я не вижу, как ты на других смотришь?!
В общем, их милое общение явно переросло в семейный скандал, так что я попыталась выйти из кабинета, но Ортис, заметив моим поползновения, рыкнул:
- Сядь. А лучше ляг, пока опять не свалилась. Марк уже уходит.
- Ах так, ты заботишься о какой-то бабенке больше, чем обо мне?! Что подумываешь ее обрюхатить?
Я вздрогнула и чуть не свалилась второй раз в обморок, а Ортис вдруг словно взбесился. Он буквально вышвырнул омегу из кабинета и сам выскочил следом. Они еще что-то выясняли в коридоре, а я почувствовала, что мне действительно лучше прилечь, пока опять на полу не оказалась.