От леса, петляя бежали двое. По ним стреляли. Видно было, как густые фонтанчики пыли окружают их со всех сторон. Беглецы то падали, то ползли, то, когда стрельба затихала, снова поднимались и бежали, бежали изо всех сил, но бег их был бегом обреченных: на таком открытом поле уцелеть, казалось, было невозможно. Но каким-то чудом они все еще оставались живыми. Вот достигли того места, где полегла половина головного эскадрона, и, лавируя между трупами лошадей и людей, прикрываясь ими от плотного огня из окопов, то появляясь, то исчезая из виду, все подвигались в сторону лощины, и все, кто находился на холме, следили за ними и переживали.
С нашей стороны ударили наконец минометы и пушки, редкая гряда разрывов встала по гребню холмов. Несколько дымовых снарядов отсекли беглецов от противника, и они, пользуясь этим, вскочили, наддали ходу и скрылись среди густого кустарника лощины.
— Кто у тебя там, впереди? — спросил Конев у комдива, разглядывая в бинокль холмы.
Полковник Чугунов приблизился к командующему.
— Командир батальона Хрюкин, товарищ командующий, — поспешно ответил он.
— Сколько людей в батальоне?
— Четыреста. Четыреста двадцать шесть, товарищ командующий.
— И где этот батальон? Есть с ним связь или нет? — отрывисто и зло бросал слова Конев.
— Была, товарищ командующий. Полчаса назад как была, — поспешно ответил комдив. И, оборотившись, окликнул кого-то из группы офицеров, стоящих поодаль, неожиданно петушиным голосом: — Расулов!
К ним подбежал чернявый капитан, вытянулся с рукой у пилотки.
— Связь с батальоном Хрюкина! — взвизгнул полковник, багровея одутловатым лицом.
— Нет связи, товарищ полковник! Перебило! Я послал связистов… — звонким голосом сообщил капитан Расулов. И тут же обрадованно: — Да вон же они, связисты, товарищ полковник! — и показал рукой в сторону стелющегося над землей белого дыма, в котором что-то двигалось.
— Разобраться! — приказал полковник Чугунов. — И быстро — одна нога здесь, другая там!
Капитан Расулов, придерживая рукой полевую сумку, затрусил вниз, к лощине. Рядом с ним бежал красноармеец с катушкой провода.
Стрельба, между тем, прекратилась с обеих сторон.
Из лощины снова вымахал знакомый черный жеребец, неся на себе припавшего к гриве всадника в кубанке с голубым верхом. Рядом с ним, как приклеенный, скакал ординарец.
Командир кавдивизии Стученко подлетел к группе командиров, спрыгнул с коня и, вырвав из ножен шашку, пошел на командира стрелковой дивизии Чугунова, выкрикивая с хрипом рыдающим голосом из оскаленного рта:
— З-зар-рррублю! С-собака! С-сволочь! Предатель! Таких хлопцев!.. Таких хлопцев!.. Не за понюх табаку!.. Мать твою в копыто так-так-так и растак!
Чугунов снова побелел, как подворотничок его гимнастерки, и остановившимися глазами смотрел на приближающего кавалериста.
— Стученко, прекратить! — вмешался генерал Конев. — Остановите его!
Двое офицеров охраны штаба повисли на плечах подполковника, вырвали из рук шашку, отняли пистолет, но кавалерист, который, судя по всему, рубить командира стрелковой дивизии и не собирался, теперь более решительно достиг пехотного полковника и ударил его наотмашь кулаком. Тот качнулся, но устоял. Из угла рта сбежала тонкая струйка крови.
— Без истерик, подполковник Стученко! — выкрикнул генерал Конев. — Что вы, как та баба? Возьмите себя в руки. На вас люди смотрят… Под трибунал захотели?
— Люди? — повернулся кавалерист к Коневу. — А вы знаете… знаете, что этот ублюдок послал в атаку батальон хохлов-западников? Они, гады, загодя сговорились с немцами, что те их пропустят, постреляют для вида, сообщат, что оборону прорвали, а потом… Сами видели, что потом вышло. Так кто он после этого? Его убить мало! — выкрикивал Стученко, размахивая руками.
— Откуда у вас такие сведения, подполковник?
— Двое офицеров умудрились вырваться оттуда, — уже спокойнее ответил Стученко. — Сами небось видели. Сейчас их перевяжут и доставят. Эти западники всех русских офицеров или постреляли, или повязали и передали немцам. Братаются там с фашистами, сволочи! Шнапс фашистский пьют! — снова завелся он. — А мы тут, как идиоты, стоим и чего-то ждем! Чего, спрашивается, ждем, товарищ командующий? Пока нас всех такие вот полковники не сдали немцам?