— Ты здесь раньше не был, не так ли? Скорее всего, я встречала тебя где-нибудь в другом месте. Иногда не знаешь и половины людей, которые появляются на твоей вечеринке, ведь так?
— Разве? — развеселившись, ответил он. — Я обычно знаю, кого я пригласил.
— Да, но потом гости приводят с собой кого-нибудь еще, и все ужасно запутывается, — задумчиво сказала она, в третий или четвертый раз передергивая узкими плечами, чтобы удержать на месте соскальзывающий шелк платья. Но плечи были слишком худенькими и незрелыми, чтобы поддерживать такое пышное сооружение, и Джеймс улыбнулся.
— Кажется, у тебя много забот с этим платьем, — поддразнил он.
— Я должна привыкнуть к нему до завтра, — ответила она. — Сегодня — только репетиция.
— Боюсь, что не совсем понимаю.
— Я уже говорила, что купила его, чтобы произвести впечатление на Б. Н.
— Ах, да, — сказал с интересом Джеймс. — Но что такое Б. Н.?
— Это человек, — ответила Сара и нахмурилась, как будто эта мысль расстроила ее. — Б. Н. — это Блюститель Невинности. Неужели ты не знаешь, что у меня есть опекун?
— Понятно. — Джеймс с трудом сдержал улыбку. — Ты его так называешь?
— О, у него множество имен: Б. Н., Бедная Рыбка, Человек-Легенда.
— Легенда?
— Да. Мы-то уже надеялись, что он действительно выдуманная личность, но, увы… Он завтра возвращается домой, и София носится кругами, как ошпаренная кошка.
Джеймс заинтересовался.
— Но почему София носится кругами? — спросил он. — Она должна была знать о нем.
— Конечно, она знала, — терпеливо разъяснила Сара, — но она не думала, что он здесь появится, и никто этого не ждал. Он никогда себя не утруждал раньше, поэтому мы и считали его отсутствие чем-то само собой разумеющимся. Бедная старушка София думает, что она получит нагоняй.
— Да? Почему?
— О, кто-то из местных написал этому человеку обо мне. Ты сам не из местных?
— Нет, не совсем.
— Это хорошо. Понимаешь, София была здесь оставлена, чтобы приглядывать за мной, а она чувствует, что не слишком хорошо это делала. София — ужасная прелесть, и мы с ней всегда держались подальше друг от друга, так что не было никаких проблем. Но сейчас этот человек возвращается, чтобы самому всем распоряжаться, и София боится потерять работу. Конечно, этого не случится, потому что я не позволю.
— А ты можешь не позволить? — тихо спросил Джеймс.
Сара удивленно посмотрела на него.
— Конечно, могу, — величественно произнесла девушка, добавив вдруг с внезапным сомнением:
— Я действительно могу, не так ли? Какие права имеет мой опекун?
— Боюсь, такие же, как у родителей, — серьезно ответил Джеймс. — За ним — последнее слово по большинству вопросов, пока ты не станешь совершеннолетней.
— Даже если я его не знаю?
— Это не имеет значения. Все, что говорит опекун, становится законом.
Она сердито передернула плечами.
— Это несправедливо, — запротестовала она. — Он никогда не проявлял ко мне даже малейшего интереса. Я его не знаю, он будет мне совершенно чужим — и все же он может появиться здесь и приказать мне делать все, что захочет.
Джеймс улыбнулся.
— Почему ты решила, что он захочет тебе приказывать? — поинтересовался он.
— Конечно, захочет. Если нет, то почему он приезжает именно сейчас, когда ему не было до нас дела в течение трех лет?
— Я не слишком понимаю смысл этого вопроса, — заметил Джеймс. — Но, наверное, тот факт, что сейчас ему есть до вас дело, означает, что он вами интересуется. Возможно, он просто хочет познакомиться с тобой поближе.
— Ну, хорошо, но долго он здесь не задержится, поэтому я думаю, что в конце концов все образуется, — сказала она спокойно, забыв о своем недавнем раздражении. — Я так и говорю Софии, чтобы ее немного приободрить.
— Почему ты думаешь, что он не задержится? — спросил Джеймс. — Может быть, он решит остаться здесь насовсем?
— У меня есть план, — доверчиво поделилась Сара. — Поэтому я и купила это платье.
— Да?
— Да. Я читала книгу. Она была о сильном и строгом опекуне и его непослушной подопечной. Девушка вела себя дерзко с той самой минуты, как увидела его. Конечно, он заправлял всем, а она говорила: «Я тебя ненавижу». А он говорил: «Я запрещаю тебе делать то-то и то-то. Не забывай, что ты в моей власти», — это ведь любого выведет из терпения, правда? Но девушка все сделала наоборот.
— Продолжай, — попросил Джеймс, когда она остановилась набрать воздуха. — Звучит очень интригующе.
— Ну разве ты не понимаешь?! Он с самого начала думал, что она будет непокорной и вспыльчивой, и она действительно была такой, так что просто играла ему на руку. Вот и мой Человек-Легенда ожидает, что я буду вздорной и непослушной — так написали ему обо мне эти старые кошки. Но я собираюсь его удивить. Завтра на ужин я надену это платье, и сделаю строгую прическу, и буду ужасно выдержанной и элегантной, и буду молчать, и буду очень нежной и послушной. Примерно через два дня он решит, что старые кошки ошибались, и опять уедет в Антигуа или еще куда-нибудь, и мы все сможем снова счастливо здесь жить.
Джеймс с трудом подавил желание расхохотаться. Она была действительно очаровательна — эта наивная молоденькая девушка.
— Понимаю, — произнес он с подобающей случаю серьезностью. — Выглядит отлично, но, предположим, ему все это очень понравится и он решит остаться?
Она заметно встревожилась.
— Я об этом не подумала, — призналась она. — В этой книге в конце концов подопечная выходит замуж за своего сильного и мудрого опекуна. Пожалуй, мне лучше не представлять себя на ее месте и не фантазировать.
— Нет, лучше уж с самого начала вести себя с беднягой спокойно. Может быть, он это оценит.
— Да, и я в любом случае как-нибудь от него отделаюсь.
— Не думаешь ли ты, — осторожно спросил Джеймс, — что было бы совсем неплохо иметь рядом с собой мужчину, всюду сопровождающего тебя и интересующегося твоей жизнью?
— Джи. Би. никогда не интересовался, как я живу.
— Джи. Би.? Это еще одно прозвище?
— Нет, это просто его инициалы. Все письма были подписаны Джи. Би. Фэйн, и я всегда его так называла. Думаю, что его настоящее имя — Джошуа.
— Джошуа? Ну, конечно, нет! — не сдержался Джеймс.
— Хорошо, возможно — Джереми. Но я всегда думала о нем как о Джи. Би. Фэйне.
— Полагаю, ему придется сильно постараться, чтобы стать для тебя живым человеком. Ты могла бы дать бедняге хотя бы маленький шанс.
Она неожиданно спросила:
— Ты не был знаком с моим отцом? На самом деле он, конечно, мне не отец, но он меня воспитал.
— Джон Сильвер? Да, я знал его очень хорошо.
Она придвинулась к нему ближе, ее лицо осветилось.
— Ты его действительно знал? — жадно спросила она. — Тогда ты должен понимать, как тяжело относиться хорошо к кому-нибудь другому, даже если предположить, что он мною интересуется.
— Ты его очень любила? — осторожно спросил он.
Ее зеленые глаза подозрительно заблестели.
— Я все еще скучаю по нему, — ответила она просто. — Длинный Джон все понимал. София никогда не выполняет обещаний, а у Длинного Джона с этим все было в порядке. Он часто получал удовольствие, шокируя соседей. Он говорил, что они высокомерные снобы без чувства юмора, которые подлизываются к нему только потому, что у него есть деньги. Он любил говорить мне: «Ты и я можем обойтись без условностей, Сара. Будь сама собой — и к черту их всех».
Да, Джеймс легко мог себе представить, как его дядя произносит такие слова. Он мрачно подумал, что Джону Сильверу с его прочным положением в обществе было легко не обращать внимания на условности и, таким образом, прочно завоевать восторженную привязанность ребенка. Но Джеймс готов был побиться об заклад на свои последние деньги, что старик запел бы по-другому, как только девочка подросла бы.
— Но ты не сможешь всегда обходиться без условностей в этом мире, Сара, — произнес он вслух. — Человек имеет свои обязанности по отношению к другим людям, кем бы он ни был.