— Хорошо, пройдите со мной. Посмотрим, что можно сделать. — Он повернулся к сержанту, сидевшему за столом. — Сержант!
— Да, лейтенант. С судьей Кейлем я договорился, Он ждет вас у себя в половине девятого.
— Превосходно. Нет новостей от Стентона и Капровского?
— Пока ничего нет.
Кленси пожал плечами и вошел в свой кабинет. Он повесил плащ и шляпу, с которых все еще стекала вода, бросился в кресло и рывком снял телефонную трубку.
— Сержант, вызовите персональную службу и спросите, не могут ли они дать вам новый адрес Кирквуда. И не говорите, что Кирквуд на службе в окружной прокуратуре, а не в полиции.
— Хорошо, лейтенант. Если они ничего не знают, я позвоню Джонсону в телефонную компанию. Он нам все живо выяснит.
— Спасибо. И, пожалуйста, сделайте все это побыстрее.
— Стентон только что вернулся, лейтенант.
— Хорошо. Не задерживайте его.
Он положил трубку.
— Чертов дождь! В такую погоду даже жить противно.
Он зажег сигарету. Стоявший в дверях Мэтью посторонился, чтобы пропустить Стентона.
— Привет, Мэтью, — сказал Стентон. Он повернулся к Кленси и указал пальцем на Мэтью. — Наконец-то вы согласились, чтобы вас охраняли, лейтенант?
— Да, — сказал Кленси. — Он мне необходим в комиссариате. Что там делается у матери?
— Ничего особенного. — Стентон снял дождевик и положил его на стул. — Вы, конечно, и не ждали больших результатов, лейтенант? Она клянется, что последний раз видела Ленни в Синг-Синге немногим более двух недель тому назад. Они говорили о работе, которую она ему нашла, когда он освободится, — место друга его отца. Это в Джерси, дело, связанное с машинами. Ломка изношенных машин. Там должен был бы работать Ленни. Между нами говоря, неплохое место для этого парня: ломать машины. Она также клянется, что он обещал подождать своего законного освобождения и был уверен, что обязательно в ближайшее время выйдет из тюрьмы. И когда я говорю — она поклялась, так это действительно, поклялась. Она принесла свою старую библию, положила ее передо мной и поклялась на ней, что Ленни честный парень и совершенно случайно попал в эту банду, что он будет хорошо вести себя и окончательно порвет с бандой. Мне она показалась немного трехнутой.
— Вы спрашивали ее, почему Ленни бежал, если уж он такой хороший мальчик?
— Да, но она мне на это ничего не ответила. Она только все время повторяла, что Ленни будет работать в Джерси и что у него больше не будет никаких историй. Если хотите знать мое мнение, старуха определенно не хочет признаться даже себе, что Ленни один из самых подлых подонков.
— А у нее нет никаких известий о нем?
— Она клянется, что нет, и, я думаю, — это правда. Она говорит, если у Ленни будут неприятности, он обязательно позвонит матери; они, матери, именно для этого и существуют, и Ленни знает это, потому что она хорошо его воспитала, и так далее.
Зазвонил телефон, это был дежурный сержант.
— Я узнал телефон Кирквуда, лейтенант. Но это было довольно трудно. У телефонной компании его не было и…
— Хорошо, спасибо, — резко оборвал его Кленси.
— Хотите, чтобы я соединил вас? — спросил сержант, который все понял.
— Это было бы очень любезно с вашей стороны, — вежливо и более спокойным тоном ответил Кленси. — Я буду ждать у телефона.
Он ждал. На другом конце провода долго раздавались гудки, так долго, что Кленси уже хотел положить трубку, когда ему, наконец, ответили.
— Алло!
Этот голос Кленси хорошо знал.
— Алло, Рой? Это лейтенант Кленси.
— Привет, Кленси. — Кирквуд слегка задыхался. — Давно мы с вами не виделись. Я был уже у двери, когда зазвонил телефон. Ева с детьми устроилась у друзей, пока мы окончательно не переехали. Они будут здесь завтра.
— Где вы находитесь?
— У себя. А почему такой идиотский вопрос? Разве не вы мне позвонили?
— А где именно «у себя»?
— Ах, да. На Вашингтон-гейтс. Мы переехали некоторое время тому на…
— Боже мой, точный адрес!
— 2450, Восток, 187-я улица, квартира 604. Но…
— Не кладите трубку. — Кленси прикрыл рукой трубку и повернулся к Мэтью. — 2450, Восток, 187-я улица, квартира 604. По дороге остановитесь по старому адресу, там должен находиться парень, который охраняет черный ход, если ему не сказали, что Кирквуд переехал. — И снова в аппарат: — Что это значит, Рой? Вы переехали, не оставив нигде своего нового адреса?
— Вы, наверное, спрашивали об этом у моей старой консьержки, вернее, консьержа, — сказал Кирквуд смеясь. — Боже мой! Он прекрасно знает мой новый адрес. Но он неразговорчив. Ему на всех наплевать.