Прошло какое-то время, прежде чем Хитоми снова изменила позу и прикоснулась лбом к холодному металлу клетки. По щекам потекли горькие слезы. Только теперь девушка поняла всю безнадежность своего положения…
Минуты тянулись бесконечно долго и невыносимо однообразно. Тишина угнетала, а нервозное поведение соседней девушки пугало сильнее, чем заглядывающий в комнату мужчина.
Когда в очередной раз послышались чьи-то тяжелые шаги и голоса, Хитоми, изнуренная внутренними переживаниями, едва нашла в себе силы поднять голову.
– Так, зверюшки, пора подкрепиться, – объявил вошедший и громко расхохотался.
После расставил перед каждой клеткой по миске с рисом и стакану воды. Но сделал это так, чтобы пленницы едва могли коснуться их. Мужчина откровенно забавлялся, наблюдая, как девушки стараются дотянуться до посуды с едой кончиками пальцев.
Только увидев еду, Хитоми невольно сглотнула слюну и поняла, насколько голодна. Но больше хотелось пить. Однако унижаться на потеху грубого мужлана – гордость не позволяла.
Хитоми осмотрелась: остальные пленницы уже дотянулись до мисок и ели. Девушка печально вздохнула и высунула руку сквозь решетку…
– Хорошая зверюшка, – удовлетворенно констатировал мужчина и вышел прочь.
«Вот, значит, кто я для них… Зверюшка…» – горько ухмыльнулась Хитоми.
Слова мужчины прозвучали грубо и обидно. От них стало горько на душе. Но мысль, что папа ее обязательно найдет, ведь он полицейский, оставляла надежду на спасение, несмотря ни на что. А поэтому она стерпит все испытания, боль и унижение, если придется…
***
Звучит, конечно, пафосно, но в тот момент Хитоми искренне верила в это. Разочарование, безысходность и отчаяние придут к ней позднее…
***
…Однако поесть так и не вышло. Боль в горле не позволила проглотить даже крохотную порцию. А вот стакан воды позволил утолить мучившую жажду.
Вскоре девушка почувствовала, что хочет в туалет. Но мужчина не спешил возвращаться, чтобы собрать посуду.
Через какое-то время специфическое ерзание и нервное поведение одна за другой стали проявлять и остальные пленницы.
«Дело плохо», – подумала Хитоми, когда переполненный мочевой пузырь напомнил о себе тяжестью внизу живота.
Неприятные ощущения постепенно усиливались. Но никто в комнату заглядывать не спешил. Хитоми попробовала позвать надсмотрщика, но голос еще не вернулся, и старания пропали даром. Оставалось одно – терпеть и ждать, когда кто-нибудь вернется забрать пустую посуду.
Время от времени девушки меняли позы. Громко и тяжело вздыхали...
Молоденькая пленница на вид не старше шестнадцати-семнадцати лет, сидящая в четвертой клетке от входной двери, не выдержала первой. Под громкое всхлипывание и тихое журчание под девочкой растеклась желтоватая лужица.
Спрятав в ладошки покрасневшее от стыда лицо, испуганная девчушка пересела в противоположный угол.
Наблюдая со стороны, Хитоми сочувствовала бедняжке и понимала, если ничего не предпринять, то следующей может стать она сама.
Вытряхнув содержимое миски на пол, девушка принялась стучать ею по стальным прутьям. Пример оказался заразителен, и вскоре оставшиеся узницы присоединились к Хитоми. Комната заполнялась нарастающим гулом.
– Да что тут происходит? – заглушая шум, прокричал вошедший мужчина.
Одетый в белый медицинский халат с маской на лице он походил на обычного доктора. Длинные седые волосы касались плеч. Кожу вокруг глаз и на лбу изрезали глубокие морщины. С его появлением девушки разом притихли, а в глазах появилась мольба и надежда.
– Вот же бестолочи, – бросил старик, увидев лужу в одной из клеток, и спешно вышел из комнаты.
Буквально сразу же послышалась брань. Фразы звучали неразборчиво, но Хитоми улавливала саму интонацию говорящего. А вскоре, едва голос старика умолк, в комнату вошло двое мужчин.
– Кто? – спросил тот, что стоял в серых брюках и белой майке, на которой расплылось свежее пятно соевого соуса.
– Похоже, четвертая, – довольным тоном ответил другой с банданой на голове. Твоя проиграла. Так что плати.