– Глава, Вы уверены, что он – принц? – глядя на повисшего на эластичных путах упорно молчавшего полковника разведки Альянса, спросил один из заместителей.
– Да, мне это подтвердили. Просто он – нелюбимый сын, – брезгливо смерил взглядом пленника командир пиратской флотилии.
– Его отец...
– Если бы ты не был таким кретином, знал бы, что его отец по документами физически никого родить не может, – фыркнул командир Последнего рассвета. – Такое мясо в нынешнем состоянии, точно не в моем вкусе. Я бы его в рабство продал при обычных обстоятельствах. Аристократия теят дорого стоит. Их так мало осталось. Альянс сейчас будет тянуть с переговорами, думая, что успеют перегруппировать флот. Досада, что не успеют. Отправьте его на систему Фетра-3.0.
– На тюремную систему?
– Да, пусть пособирает нам оружие или попринимает поставки мака, пока его протоклы защиты паука не износятся от времени. Наш покровитель не знает, как сейчас разведка оберегает свои мозги от считки. Есть риск, что он их сожжет. Однако у нас есть время выяснить, пока мы разбомбим две планеты, кормящие предателей в Альянсе, – командир пиратской флотилии ничуть не чувствовал себя обеспокоенным, что заставляло подслушивающего Адиля волноваться чуть больше. Он никогда не слышал такой системе, поэтому понимал, что флотилия собирается прыгнуть в гиперпространство и покинуть Альянс по своим переходам. Адиль знал, что обязан понять, как пираты передвигались по Альянсу.
– Перед высадкой вколите ему вранскую лихорадку. Нельзя допустить, чтобы он наслаждался трудовой повинностью. Нашему гостю должно все запомниться. Также он обязан передать наш «подарок» своим родным и близким, – Адиль забился, зная безнадежность попытки, но тело отреагировало скорее инстинктивно. Перед отправкой во Вран, он вколол себе большое количество прививок и антидотов, но Адиль не верил, что сможет полностью нейтрализовать вирус. Хотя бы частично сохранить силы для побега, – таков был план-максимум Четвертого принца. Перед лихорадочным беспамятством, в которое он провалился, ему вспомнился Тьяго, рассказывающий о внезапной эпидемии, из-за которой ему позволили посетить вранскую систему. Адиль волновался за Тьяго, зная, что без лекарств болезненный министр долго не протянет. Сейчас он ничем не мог ему помочь.
Адиль приходил в себя ненадолго: голова кружилась, пираты мелькали в калейдоскопе, а Архитектор разума молчал, задавленный извне. Ему давали немного воды, усугубляя лихорадку. Адиль знал, что антидоты не позволяли вирусу распространяться так, как он должен был, но играл умирающего для пиратов. Клоны не отличались умом, но пираты обладали обширным опытом в продаже людей, поэтому легко могли определить притворство. Адиль играл так, как не играл никогда во дворце. Ценных сведений он не выдал, убедительно отыгрывая партию около придурка на декоративной должности, решившего сыграть в героя из пропагандистского кино.
Четвертый принц верил, что наследный принц что-то придумает. Мозг тупел от боли. Адиль отвлекался, вспоминая мирное время и бесконечные пересдачи Моро в университете на выпускном курсе. Удивительно, но ряды формул позволляи отвлечься от постоянного недомогания и собственной слабости. Спустя две недели они достигли системы, и его действительно кинули собирать мостовые детали пиратских истребителей. На фабрике трудились преступники и военнопленные, стоившее дешевле машин и клонов: Адиль не выделялся. Его личность не раскрывали, опасаясь, что это подбодрит узников. Ряды заключенных постоянно пополнялись. Искушение испортить детали грызло изнутри, но риск абсолютно не оправдывал себя.
Условием контроля за пленниками стали стимуляции чипа, бьющие током за неподчинение с интенсивностью соответствующей степени провинности. Их хотя бы кормили, но Адиль наглядно осознал разницу между Альянсом, драконовскими мерами следившим за правами граждан и системами вольного космоса, где прав не было. Кто силен, тот и прав. Когда-то до последней галактической войны все жили также. Наказывали их тоже регулярно. Вирус пока не проявил себя, и Адиль занимал себя поиском слабости оборонной системы фабрики. Люди всегда стоили дешевле машин, а, значит за преступниками, заложниками и военнопленными, вряд ли осуществлялся круглосуточный контроль.
Спустя неделю пребывания участились сигналы тревоги на базе и участились случаи наказания. Адиль ни разу не видел, чтобы количество пленников уменьшилось. Создавалось устойчивое понимание, что выход существовал исключительно вперед ногами. Тогда его пребывание здесь теряло смысл. Ценный заложник, в качестве военнопленного, на фабрике за пределами территории Альянса. Допросов больше не проводили, хотя он ничего не выдал. Адиль сам служил в разведке и понимал, что такое могло произойти только в случае, если он ничего нового не мог рассказать. Однако это даже звучало странно, учитывая его роль в подготовке обороны Врана от пиратской атаки, – на этой точке юноша задумался, пытаясь собрать пазл воедино. Враном он никогда не занимался, сосредоточившись на Кирше и транзите мака. Пираты говорили о маке. А что он вообще знал о нападении на Вран?