Весь Альянс Республик наблюдал, затаив дыхание, за повторением традиционной коронации теят: впервые избранный премьер-министр не отрекался от собственной суверенной власти, но добавлял к ней контроль за остальным содружеством. На вранской и киршской границах активизировались пираты, не согласных с политикой изоляции и несоблюдением соглашений, а Альянс заканчивал внедрение Архитектора разума, который должен был успокоить граждан, еще смутно помнящих последнюю войну и взволнованных легкой нестабильностью. В Аласии гремел фейерверк, в Кирше видели зарево сражений в стратосфере. Галактика заснула, чтобы проснуться возрожденной империей, чей новый рассвет должен был затмить предыдущие эпохи, названные Темными годами, которые уже никто из подданных империи, убаюканной Архитектором разума, не помнил.
Глава 3
Границы Империи
Второй год правления императора Дукай
Звено Адиля надзирало за работой вранских техников над их штурмовиками. Залипательное зрелище по модернизации и без того последнего слова техники “Шляд” происходило ночами в ангарах под руководством аудитора, которого в первый раз приветствовали пять выстроенных бригад, под троекратное “УРА, юному файерайтеру!” – упомянутый юный файерайтер даже не покраснел и ни капли не смутился под испепеляющим взглядом Адиля, оглохшего от воплей пятнадцати тысяч глоток на плацу.
Файерайтер все время что-то напевал себе под нос, каждый раз это были разные песенки, из тех, которые слушаешь на первой тайной вылазке в клуб, но когда он что-то паял на корабле Адиля, это всегда была одна и та же мелодия, самая ужасная, конечно:
– Я еще жива, пока еще жива, с тобой еще жива, – это был тупой хит десятилетней давности, – Адиль с трудом подавил желание швырнуть разобранную часть энергобатареи в Тьяго, орущего с невинным выражением лица на весь ангар. Несчастные вранцы с его разведчиками изображали на лицах что-то невообразимое, чтобы удержать предписанное уставом выражение.
– Слушай, смени пластинку, невозможно это слушать! Каждую ночь одно и тоже, махун тебя дери, я уже на утренней планерке ее вместо рапорта исполняю! – он отчетливо услышал хрюканье личного состава, которому они доверили охрану ангара и подмену записей камеры.
– Как эта хреновина заработает, так сразу сменю репертуар, – безмятежно ответил Тьяго. – Еще могу гимн Альянса спеть, теят не знаю наизусть, извини. Давай работать, подключайся к бортовому компу, если оно не взорвется к Хисовой матери, есть 30% вероятности успеха твоих расчетов.
В этих 30% был весь Моро, кому-то другому этого было мало, но он был уверен в успехе настолько, чтобы заставлять Адиля пробовать снова и снова, мгновенно меняя и внося новые переменные в матрицы и модели.
– Не выходит.
– Ты не стараешься, я сейчас еще раз спою для твоей мотивации, – Адиль содрогнулся и ввел новую переменную, чувствуя, что сигнал вырвался из вакуума. Перед глазами замелькали индикаторы, горящие ярко-красным, Архитектор разума начал приоритезацию задач, показывая, что все системы неисправны, – голова закружилась от непривычного ощущения пребывания внутри, а не снаружи.
– Шветне! – воскликнул довольный Тьяго на вранском. – Так, снизь синхронизацию, а то нас отправят под трибунал прямо сейчас, и мы не успеем даже пожать плоды наших трудов. Теперь дошло, в чем секрет успеха: мне нужно больше песен выучить.
– Не вздумай, – взломал паук друга Адиль. Атака отразившись от щита, проявила эмблему “Шляда”, потом проекция раскрыла свою суть золотым всплеском, развернувшись в древний герб Врана – птичий силуэт.
– Ты уже научился маскировать матрицы одну под другой. Невероятно, – хлопнул в ладони Тьяго, аккуратно откладывая все еще горячий паяльник в сторону. – Я хочу…
– Никаких выходных, продолжай дальше. Оно, мать его, все красное! Ты нашей смерти хочешь. Работаем, как работали.