И только потом появились кураторы. Разношерстная публика. Кто в костюме, кто в трениках, кто в шортах и майке. За каждым следовали секретари с личными помощниками. У троих это были длинноногие девицы с папочками в руках. Еще у двоих – молодые люди в очках и цветастых шарфиках. Шестого, пузатого дядечку в льняном костюме, сопровождала объемистая дама в летах, видно, опытная секретарша. Седьмым куратором был какой-то арабский шейх в белом бурнусе. За ним следовало существо непонятного пола, завернутое с головы до пят в серые тряпки. В руке у существа был объемистый портфель.
Кураторы встретились у первого самолета, оставив обслугу в стороне.
Перекинулись парой слов, не здороваясь.
Усманов даже издалека почувствовал, что кураторы друг друга недолюбливают.
- Ну что, - спросил генерал. – Готов к встрече с сильными мира сего?
Усманов хотел было сказать, что не готов, и вообще непонятно, что он здесь делает и зачем ему эти напыщенные денежные мешки. Но только кивнул в ответ.
В конце концов, раз уж встрял в тему, надо идти до конца.
Кураторы тем временем, закончили короткие переговоры и один за другим потянулись к терминалу, держась друг от друга на почтительном расстоянии.
Толпа обслуги двинулась следом.
Глава 56. Берегиня
До вечера Маша сидела в архиве интерната, разглядывая фотографии, личные дела выпускников и протоколы педсоветов. Все было бесполезно.
- Ну как, нашли что-нибудь? – заглянула в кабинет завуч.
Маша покачала головой.
- Ноль. Может у вас архивы неполные?
Завуч поджала губы.
- Обижаете. Лично за этим слежу. А что вы, собственно, ищете?
- Осенью 2010 было совершенно нападение на воспитанника детского дома, предположительно вашего. Его избила группа подростков. Здесь недалеко. Вот, ищу подробности этого происшествия.
Завуч всплеснула руками.
- Двадцать лет работаю, ни о чем подобном не слышала. Вас явно кто-то обманул. Никакие группы подростков на наших ребятишек не нападали. По одиночке, да, бывают конфликты. По двое, трое, но чтобы прямо группой… Сколько лет было этому вашему пацаненку?
- Пять.
Завуч посмотрела на нее укоризненно.
- Милочка. Это не мог быть наш воспитанник. У нас школа-интернат. Детей принимаем с семи лет.
Маша почувствовала себя круглой дурой.
- Простите. Но есть косвенные улики, связывающие его с вашим интернатом. Игрушки с клеймом вашей хозчасти. Ваш бывший работник Александр Ткачук, он был у вас ночным сторожем.
- А, беловолосый. Помню его. Пьянчуга еще тот. Мы его примерно тогда же и уволили.
- Вот. А за что? По протоколу за несоответствие занимаемой должности. Но что это значит? Что он натворил? Где подробности?
- Вот этого уже не помню. В запой может ушел… Хотя погодите! – завуч вскочила с места и ушла в другую комнату.
Вернулась спустя минуту с толстенной папкой в руках.
- Вспомнила. Вот откуда мог быть ваш пятилетний, - она бухнула папку на стол. – У нас тогда в соседнем доме частники работали. Недолго. Меньше года продержались. Устроили частный детский дом. Брали с трех лет. Ребятишек двадцать у них было. Мы им инвентарем помогали, в том числе игрушками. А этот Ткачук и у них сторожем подрабатывал. И как-то серьезно напортачил. Как не знаю. Знал только наш тогдашний директор, ему хозяин частников рассказал. Но он давно умер.
На обложке папки было красиво, с цветочками и узорами, нарисовано название – Частный детский дом «Берегиня». Маша перелистнула страницы.
Это был фотоальбом. Ни отчетов, ни протоколов, ни даже краткого рассказа.
- Вообще они хорошие были частники, - сказала завуч. – Тоже брали детишек с отклонениями в развитии. У них была даже какая-то своя методика по восстановлению функций мозга. И связи со специалистами.
Маша перевернула очередную страницу и застыла.
Это была групповая фотография. Два десятка разновозрастных детей стояли на асфальтированной площадке. На заднем плане виднелся покатый забетонированный холм и широкий темный провал входа, где стояли размытые фигуры в белых халатах.
Под фотографией была подпись от руки. «Группа воспитанников и учредитель детского дома «Берегиня» Родионов Г.С. рядом с медицинской лабораторией».
Глеб Родионов сидел на асфальте в окружении детей. Он уже мало походил на скинхеда, был в костюме и галстуке, но отпустить фермерскую бороду еще не успел.
«Медтех» за их спинами был открыт и работал.
- Да, - сказала Маша. – Вижу. Действительно. Связи со специалистами.
***
Было уже темно, когда Маша засунула фотоальбом в сумку, выбралась, наконец из архива и пошла искать ночного сторожа. «Петрович у нас старослужащий, сорок лет работает, - сказала ей напоследок завуч. - И Ткачука хорошо знал. Спросите его, вдруг Ткачук говорил ему, за что его выперли. Коллеги все-таки».