***
Алишер Эльмуродов, 1989 года рождения, стал бригадиром потому что лучше других говорил по-русски и умел договариваться с начальниками, выбивая дополнительные средства и удобный график.
Он отпустил бригаду ближе к восьми вечера, а сам остался по своим личным делам. Одна из камер спустя час зафиксировала его прогуливающимся в компании местной жительницы. Они долго сидели на одной из скамеек, расположенной дальше по набережной. Но к 11 часам Алишер был уже один.
- На нем нет оранжевого жилета, - сказал Воеводин, рассматривая стоп-кадр.
- Он же на свидании, - сказала Маша. – Кто ходит на свидание в оранжевых жилетах?
- Я к тому, что убийца надел на него жилет. Значит, это было для него важно. Зачем?
Маша пожала плечами.
- Чтобы подчеркнуть профессию?
- Да. И еще отрубленные руки. Словно наказание за плохую работу.
- От подрядчика нареканий на работу его бригады не было.
- Надо еще покопать. Вряд ли он только тротуары укладывал. Может была еще другая работа? Ремонты квартир, строительство домов?
- А связь с женщиной? Отвергнутый поклонник, которого предпочли гастарбайтеру?
- Да. Женщину нужно найти. Но вариант с работой кажется мне более предпочтительным.
- А как же свастика и тайнопись?
Воеводин отмахнулся.
- Надо все варианты рассмотреть. Больно уж это все в глаза бросается. Словно специально кто-то выпячивает.
- Второй труп на обзорной площадке, - сказала Маша. – Это не просто так.
- Конечно. Но, если это наш маньяк, надо понять, как он жертвы выбирал. Вряд ли случайно. Что общего между бомжом и гастарбайтером?
- Низы общества, - предположила она. – Беззащитность?
- Скорее отверженность. Большинство людей предпочитает их не замечать.
- Может кто-то возомнил себя санитаром леса? Свастика сюда хорошо вписывается.
- Вопрос только в том, как этот кто-то умудрился убить человека на освещенном месте, да еще и оставить на теле свою писанину.
- Камера на ресторане не работает, - напомнила Маша. – А остальные слишком далеко.
- Значит, он знал, что камера не работает. Иначе бы не полез.
В дверь постучали, и в кабинет просунулся длинный нос дежурного.
- Товарищ полковник! Гастеры бузят!
***
Пятеро гастарбайтеров стояли кучкой в приемной и шумно разговаривали на своем гортанном наречии, размахивая руками. Двое охранников безуспешно пытались вытеснить их в коридор.
- Что здесь происходит? – громко спросил Воеводин, и гастеры замолчали.
- Вот, - сказал дежурный. – Показания с них сняли. А уходить не хотят. Какую-то защиту требуют.
- Какую еще защиту?
Один из работяг шагнул вперед.
- Алишер фашист убил! – заявил он. – Я знак видел!
- Я ему фото трупа показал, - сказал сзади один из оперов. – Он сперва никак не отреагировал, а теперь вот бунтует.
Воеводин поднял руку.
- Товарищи работники. Успокойтесь. Мы во всем разберемся.
- Я знак видел! – повторил работяга. – Мы все знак видел!
- Я только этому показывал, - сказал опер.
Гастеры загомонили, размахивая руками.
- Подождите, - сказал Воеводин. – Вы хотите сказать, что видели этот знак раньше?
Один из них вытащил смартфон, порыскал по экрану и протянул его вперед.
Это была фотография облезлой железной двери, на которой красовалась намалеванная белой краской шестилучевая свастика.
- Наш квартира! – пояснил гастер. – Назад неделя.
- Кто-то нарисовал свастику на двери их квартиры неделю назад, - сказала Маша.
- Алишер фашист убил! – повторил гастер.
- Защита нужен! – сказал другой.
- Думают, что они следующие, - понял опер.
- Найти фашист надо! – сказал гастер. – Ты не найти, начальника, мы сам найти. Собрать люди и найти!
Воеводин примирительно поднял руки.
- Мы всех найдем, не беспокойтесь, - и в сторону: - еще не хватало, чтоб они людей собирали и фашистов шли ловить.
***
Усманов вернулся в отдел ближе к вечеру.
Прошел мимо своего кабинета к дознавателям и вызвал Машу в коридор.
- Ты чего такой угрюмый?
Усманов молча почесал лоб, как делал всегда, когда волновался.
- Ну? Тёмка! Ты меня пугаешь.
- Просто не знаю с чего начать.
- Начни с чего-нибудь.
- Твой бывший связан с этими убийствами. И у меня, кажется, есть этому доказательства.
Глава 7. Поворот
Вторая квартира досталась Ивану от давно умершей бабки и когда-то служила ему конспиративным пристанищем, о котором практически никто не знал.