На столе зажужжал и заелозил смартфон. Экран показал иконку «Вайбера».
«Саня! У тебя проблемы».
Это было сообщение от приятеля, еще в начале 2000х ушедшего в Москву на повышение. С тех пор он иногда помогал по старой дружбе, сообщая полезные сведения.
«А подробнее?»
«Верхи решили, что ты не справляешься с делом. Точнее, посчитали, что дело выходит за рамки твоей юрисдикции».
«С какого перепугу?»
«Если официально, последний труп - это уже не бомж с гастарбайтером. Это довольно известный бизнесмен, у которого есть активы по всей стране и за рубежом. А значит его убийством должны заниматься на федеральном уровне».
«Бред. Все убийства связаны между собой и произошли на моей территории».
«Верхам без разницы. Сам понимаешь. Неофициально есть еще что-то, но что именно не могу сказать».
«Не можешь, не хочешь или не знаешь?»
«Не знаю. Такие вещи до моего маленького кабинета не доходят. Но по опыту могу сказать, что ты кому-то перешел дорогу. Или кого-то не послушал. Или обидел. Было такое?»
«Короче. Что они решили?»
«Жди гостей».
«Из управления? Кого?»
«Ты не понял. Дело забрали у следственного комитета. Никакого управления. Твой дохлый бизнесмен замешан в международных связях. А кто у нас занимается международными связями?»
«Мать твою!»
«Вот то-то и оно. В общем, удачи. Она тебе понадобиться. Отбой связи».
Воеводин еще раз перечитал тред, почесывая внезапно заболевший висок. Потом свернул «вайбер» и достал из бара бутылку коньяка.
***
Взлетная полоса нижегородского аэропорта «Стригино» пустовала уже который месяц. Карантин убил все регулярные рейсы, а из нерегулярных изредка появлялись только бизнес-джеты и чартеры, зафрахтованные корпорациями.
Вот и сегодня на гигантском бетонном поле был только один самолет.
Маленький остроносый «эмбрайер» медленно подкатил к новому терминалу и спустил трап. Вниз спустились двое мужчин в черных костюмах и белых рубашках.
- Солнце печет, - сказал тот, что был постарше, и сощурился. У него был нос картошкой и аккуратная седая шевелюра.
Младший нацепил черные очки, отчего стал походить на «человека в черном». Его квадратная физиономия с массивной челюстью не выражала никаких эмоций.
- Сколько денег угрохали на эти аэропорты в каждом Усть-Зажопинске, - сказал он, оглядываясь. – И все равно никто не летает.
- Карантин, - напомнил старший.
- И до карантина не летали.
От ворот медленно подкатила черная «BMW X7». Дверца открылась, и наружу не спеша выбрался человек в светлом льняном костюме и очках-хамелеонах. При виде такой неподобающей формы, старший едва заметно нахмурился.
Человек откинул со лба налипшие темные волосы с ярко выделяющейся седой прядью.
- С прибытием. Я…
- Мы знаем, кто вы, - перебил старший. – Давайте ближе к делу.
Человек улыбнулся и снял очки.
- В отель?
- Вам сказали «к делу», - бросил младший, проходя мимо. – А не в отель.
Глава 20. Картины
- Ты меня напугал, Ванька!
- Да я сам себя иногда пугаюсь.
Оля Патрацкая была все той же мелкой худющей девчонкой, что и тридцать лет назад на первом курсе. Только заграничного загара с морщинами прибавилось.
- Не… Я про внешний вид, - она кивнула на его замызганный пиджак. – Выглядишь ты… импозантно. Словно из окопов. Или со свалки.
- Извиняй. Работы столько, что даже переодеться некогда. Ты-то как всегда цветешь и пахнешь.
На ней был модный в этом сезоне клетчатый костюм от Пако Рабанн и какие-то разноцветные туфли с вычурными узорами, явно по цене годовой зарплаты среднего менеджера.
- Положение обязывает, знаешь же, - улыбнулась Патрацкая. Зубы она тоже исправила.
- Слышал. Телеканалом рулишь?
- Да ладно, - она отмахнулась. – Тут кроме меня знаешь сколько начальников? От толпы учредительских топ-менеджеров до губернатора. И никому слова не скажи. А теперь еще половину эфира Москве отдали. Программ меньше, денег меньше. Рейтинги в жопе.
- Ага. Рейтинги всегда в жопе.
- Но все равно лучше, чем у вас в газетах, - подобралась она. – Если мы в жопе, то вы… Даже не знаю. Сам придумай аналогию. Зря к нам тогда не пошел, когда я звала.
Он почесал затылок.
- Да я уж давно не в газете. Тоже чехарда с учредителями и всё такое. Отошел от репортерства.
Патрацкая усмехнулась.
- Н-да. Не ты один. Помирает нижегородская журналистика.
Он поймал ее у телецентра, и теперь они стояли в стороне от дороги, у входа в парк. Было уже темно, и нависающая над головами телебашня переливалась сквозь листву разноцветными огнями.