Леся кружилась перед ней между створками гардеробной комнаты в огромных солнцезащитных очках. В одной руке у нее было розовое платье с пайетками, а в другой бежевый брючный костюм. Приглушенный желтоватый свет и вечерний шелест веток за окном.
- А дай-ка я посмотрю на него, - она села рядом с Долей на кровать и, достав телефон, кокетливо забросила ногу на ногу.
От нее всегда приятно пахло чем-то цветочным. И даже без макияжа у нее была фарфоровая нежная чистая кожа. Волосы вились естественной волной, а грудь была вздернуто высоко и гордо.
- Фамилия?
- Не помню. Введи: гендиректор констрактс.
- Опачки. Это он? Староват даже для меня, не? Вот как они умудряются так не сохраниться к тридцати пяти годам.
- Что?
Доля взяла у нее телефон. На экране показалось фото бывшего гендиректора. Доля не знала его отчество, только имя - Геннадий. Он был пожилым, но статным мужчиной в крепком черном костюме и слегка нелепом полосатом галстуке, который ему наверняка выбрала преданная жена.
- Это не он. Это старый гендиректор. Леша недавно встал на его место. Вот он, - Доля долистала до фотографии Леши.
Оно было типично журнальным. Наверняка прилагалось к какому-нибудь интервью в бизнес-журнале. В брюках и с ней рубашке он стоял, оперевшись ногой о кирпичную стену. Смеялся улыбкой куда-то в сторону. Будто его случайно заметили в таком положении и тут же запечатлели удачный момент.
- О-о-о-о... Это хай-лига, моя дорогая. Я таких, когда в клубах вижу, сразу понимаю - это уже слишком. В романовом дворе таких много, слышала?
- Что-то знакомое.
- Это закаулочек на охотном. Я туда ходила как-то с подругой. Там красавчиков - море. Но знаешь какие они? Холодные. И взглядом на тебя не поведут. Хоть ты голая мимо них пройди. Этих ребят только внешностью уже не зацепить. Им и внешность, и ум, и породу, и врожденную сексуальность. В общем, таких один на миллион, и они об этом знают.
Доля попыталась вглядеться в эту фотографию и вообразить его такого глянцевого с лапшой на коленках. Он был другим. «Я - это мой дом, моя семья, моя жена».
- Он не такой, - Доля отключила экран телефона и передала его Лесе.
Леся тяжело выдохнула и приобняла Долю за плечо привалившись к ее виску головой.
- Да, дорогая, все они - не такие.
Доля усмехнулась, погладила Лесю по голове, словно ласковую кошку. Та тут же подскочила и вернулась к своему гардеробу с желтоватой подсветкой. Там висели наряды от кутюр. Дорогие подарки ее мужчин, украшения, туфли с красными подошвами. Это даже подошвой стыдно назвать. Это было достоянием Леси.
- Так. Я предлагаю тебе в качестве подарка взять вот это платье, - она достала крошечное кружевное платье с глубоким вырезом, - и вот этот костюм с этой приталенной рубашкой. Если согласишься прямо сейчас - получишь бежевые туфли-лодочки в подарок.
- Это лишнее.
- Это не лишнее, это новогодний подарок! Иди в этом на работу и соблазни своего «не такого»! Тут понадобится тяжелая артиллерия.
- Леся, у него жена.
- Да хватит пугать меня своими женами, - рассмеялась она и наклонила голову, чтобы перебросить волосы через плечи.
Стоило ей сделать это, как с ушей соскользнули очки от «прада». Она тут же поднялась за ними, чтобы надеть обратно, но Доля успела заметить сине-желтый фингал размером с кулак. Леся сделала вид, что ничего не случилось, но под жалостливым взглядом Доли продержаться удалось ей недолго. Она кинула оба наряда на кровать и озлобленно сняла с себя очки.
- Ну да. Ударил. Тот что молодой. Я сама дура. Красивый при деньгах, а не женат - надо думать было.
- За что? Просто так?
- Ну. Выпил лишнего, а я минут на пятнадцать опоздала. Начал кричать мол: «шлюха, с кем ты таскаешься». Потом ударил. Прощения просил, даже подарок привез. Вон на кухне стоит - ваза. Говорит до конца жизни цветами наполнять ее будет.
- Леся...
- Вот видишь, и от неженатых иногда можно получить. Если хороший этот твой Леша. И если ты уверена, что он хоть каплю у тебе не равнодушен, то одевай эти гребаный лодочки и от бедра шагай в его гребаный кабинет.
Говорят, что дети, над которыми смеются в детстве, в последствии становятся жестокими взрослыми. А те, кто рос в тепличных условиях, напротив, не знали боли и потому выросли добренькими. Но над Лесей смеялись, а душа у нее осталось тепличной. Она казалась Доле сорняком, который решил стать пионом во что бы это ему не стало.
***
Леша поднялся с кровати, устеленной идеальными белыми простынями. На тумбочки стоял стакан, наполовину наполненный чистой водой. От его гранённых сторон отскакивали лучи солнца, упорно пробивавшегося сквозь щелку между шторами. Леша опрокинул в себя одну и оперевшись на собственные колени лениво поднялся с кровати.