Он подался вперёд, лукаво окинув взглядом людей Гилби. «О, я могу сказать вам, кто убил старика Блейкмора, и могу сказать, почему», — сказал он.
«Но какую пользу вам принесет это знание?»
Гилби раздраженно выдохнул, словно с шипением. «Вы что, не знаете, какие наказания за торговлю оружием, мистер Ребэнкс?» — проревел он.
«Нет», — сказал Ребэнкс, дерзко качая головой. «Но скажите, майор, они хуже, чем те, что за вооружённое похищение?»
Он позволил этому на мгновение ускользнуть. В тесноте этой грязной камеры я слышал дыхание каждого.
«Хорошо, мистер Ребэнкс», — процедил Гилби сквозь зубы. «Что вам нужно?»
Ребэнкс так и не успел высказать свои условия. Я едва успел заметить краем глаза движение, когда кто-то бросился к двери. Позади меня раздалась какая-то возня. К тому времени, как я обернулся, О'Нил…
лежал на полу, извиваясь, а колено Шона было упиралось ему в спину.
Шон поднял взгляд и коротко кивнул Фиггису. «Отличные движения», — сказал он.
Фиггис слабо улыбнулся ему, возвращая своё длинное тело в привычное безобидное положение. Тодд и сам был достаточно быстр, но ему оставалось лишь глазеть на них двоих.
Гилби бесстрастно наблюдал за борьбой О’Нила, затем повернулся к Ребэнксу. «Что ж, — сказал он, — полагаю, ваша помощь нам в этом деле не понадобится, мистер Ребэнкс». Он старался, чтобы в его голосе не прозвучало самодовольство, но ему это не удалось. Шону он сказал: «Поднимите его».
Шон встал и рывком поднял ирландца на ноги, совершенно не обращая внимания на его вес и усилия. В какой-то момент О’Нилу удалось освободить руку и с силой ударить Шона по голове.
Шон почти небрежно уклонился, заломил О’Нилу руки за спину и крепко схватил его. Он надавил на суставы ровно настолько, чтобы О’Нилу пришлось приподняться на цыпочки, чтобы попытаться смягчить удар. Шон держал его в таком положении, шатаясь.
Гилби нахмурился, глядя на своего человека. «Зачем?» — спросил он. «Что, чёрт возьми, Блейкмор тебе сделал?»
О'Нил лишь злобно посмотрел на него, а шрам исказил его лицо в усмешке.
Я шагнул вперёд. «Думаю, я могу вам помочь», — сказал я. Я достал из кармана швейцарский армейский нож и развернул его самым большим лезвием. На секунду, когда я приблизился, глаза О’Нила выпучились, и он возобновил свои попытки, чуть не вывихнув плечо.
«Не будь засранцем, О’Нил», — мягко сказал я и разрезал его зелёный армейский свитер пополам посередине. Я убрал нож и расстёгнул его рубашку, широко распахнув её. Он был одним из тех мужчин с заметной впадиной на груди. Кожа, покрывавшая её, была бледной, и он заметно вспотел.
Под рёбрами слева – с той же стороны, куда, как я заметил, была ранена Эльза – лежал большой квадрат белой повязки, закреплённый полосками хирургического пластыря. Потянувшись к ней, я посмотрел прямо в глаза О’Нила и увидел его смятение, когда повязка с лёгким надрывом отделилась от грудной клетки.
Под ним ничего не было. Ни раны, ни крови. Только неповреждённая, гладкая, чистая кожа.
Я взглянул на повязку. Она была чистой.
«Похоже, я не единственный, кто не умеет работать в команде», — пробормотал я, затем повернулся и высыпал комок заправки в руку Гилби. Он переводил взгляд с меня на О’Нила и обратно.
«Но он был ранен», — сказал он, и от смущения его голос стал пустым. «Я видел его…»
«Он притворился», — сказал я. «Это было несложно. Ему приходится изображать что-то очень похожее на каждом курсе во время ночных съёмок. Блейкмор знал, что он запаниковал под огнём и скрылся, и грозился рассказать.
Вот как вас скомпрометировали, майор. Вот как Кирка подстрелили.
Произнося эту последнюю фразу, я встретился взглядом с Шоном. «Вот и всё» , — подумал я. — «Теперь работа» . действительно закончилось . Но что мы будем делать дальше?
Гилби посмотрел на О’Нила и увидел на его лице правду моих слов. Он указал на Шона, не в силах вымолвить ни слова из-за отвращения.
Шон отпустил О’Нила и презрительно бросил его на раскладушку рядом с Ребэнксом. Ирландец отскочил от стены и забился в угол.
Я посмотрел на Тодда и Фиггиса. На их лицах было почти одинаковое выражение – не шока, а узнавания. Они вспоминали те же события, видя их в новом свете, когда глубина и масштаб предательства О’Нила поразили их.
«Поздравляю, майор», — произнёс Ребанкс, и его голос сочился сарказмом. «Если вы запрёте нас всех здесь, кто будет сражаться за вас?»