Мы снова включили Alpine и позволили нежным звукам Мадлен II вывести нас из жилого района обратно на дорогу мимо Потсдама в сторону Дессау. Позади нас не было других машин, следующих по тому же маршруту, никаких признаков внезапной погони или перехвата. Когда мы снова выехали на A9, я не мог отделаться от чувства облегчения от того, что нам удалось проехать так далеко без помех.
Дождь лил не переставая, прорезая лучи фар. Даже несмотря на интеллектуальный полный привод «Ниссана», Шон инстинктивно сдал назад. Тем не менее, мы всё ещё неслись на юг со скоростью чуть больше ста сорока миль в час. Совсем скоро Дессау показался в зеркале заднего вида, а Лейпциг уже маячил.
Я ощущал, как нас беспечно расслабляет наша скорость. Мне пришлось напомнить себе, что, хотя мой «Сузуки» и способен разогнаться чуть больше ста сорока, я разгонялся до предела лишь однажды, на пустынном участке совершенно сухой автострады.
Тем не менее, это был опыт, который заставлял стиснуть зубы и держаться до последнего, и я втайне был очень рад, когда решил, что с меня хватит. В большом «Ниссане» всё было так просто.
Промолчав первую часть пути, Иван к югу от Лейпцига разразился криком. Он потребовал объяснений – сначала по-немецки, потом на чём-то, похожем на русский, и, наконец, по-английски – кто мы и почему, если работаем на его отца, держим его в таких кандалах. Голосом, дрожащим от негодования, предупредил он, что возникнут неприятности, которые мы и представить себе не могли, когда Грегор узнает, как мы с ним обошлись.
Я ёрзала на сиденье. Хофманн закатил глаза, услышав эту риторику, но ничего не ответил. Я ухмыльнулась ему и повернулась. Мы продолжали игнорировать ребяческую хвастовство мальчишки, пока наконец, в небольшой беседе,
Он признался, что его укачало в машине. Только тогда Хофманн с тяжёлым вздохом протянул руку и снял капюшон с головы Ивана.
Если уж на то пошло, этот шаг, похоже, напугал его больше, чем то, что его держали в неведении. Я вспомнил, как на меня напали двое мужчин в масках, которые обшарили мою квартиру в Ланкастере, за год до пожара, который в итоге заставил меня бежать. Тогда меня утешало то, что они спрятали от меня свои лица. Я воспринял это как знак того, что, какими бы ни были их намерения, они, по крайней мере, не хотели моей смерти. Если так, зачем скрывать их личности? Та же возможность, очевидно, приходила в голову и Ивану, но он был слишком упрям или слишком горд, чтобы озвучить её.
Его взгляд метнулся от пистолета SIG Хофманна, который тот небрежно, но умело указывал в его сторону, к «Лучнику», который я перекинул через колени. Насколько это было возможно со скованными над головой руками, он позволил себе откинуться на угол сиденья и погрузился в угрюмое молчание.
Когда я снова повернулся к нему, он, по-видимому, спал, склонив голову набок, опираясь на поднятые руки, и слегка приоткрыв губы. В этом облике он выглядел слишком юным, слишком невинным, чтобы быть зачинщиком той жестокой серии убийств, в которой его подозревали.
Тем не менее, я молча дала обет не отворачиваться от него, если смогу.
Впереди нас и слева небо только начинало светлеть: солнце вставало над Чехией и протягивало длинные тени к восточной границе Германии. Я наблюдал, как Шон изо всех сил старается направить машину на юг, и старался не думать о том, когда мы в последний раз видели свои кровати.
Как бы то ни было, кто-то приподнял мне веки, пока я не смотрел. Я моргнул и понял, что за это время пролетело уже несколько километров. Боже, как я устал, что всё снова начало болеть. Шон убавил воздух в кондиционере, чтобы поддерживать бодрость духа, но меня от этого клонило в сон.
Ну, может быть, я смогу себе позволить всего пять минут...
***
Я проснулся, казалось, почти сразу, и обнаружил, что мы почти не двигаемся, хотя прошел уже час.
«Где мы?» — спросил я, и мой пульс внезапно участился от чувства вины за потерю концентрации.
«Сразу за Нюрнбергом», — бросил Шон, и в его голосе ясно слышалось раздражение. «Чёртовы пробки».
Я сел, съёжившись и оглядевшись. Впереди я видел только задний борт огромного грузовика со швейцарскими номерами. Рядом сидела пара людей средних лет в костюмах в BMW. Они были либо слишком пресыщены жизнью, либо слишком вежливы, чтобы возмущаться тем, что машина полна вооружённых головорезов, а рядом с ними заложник.
За следующие сорок пять минут мы едва ли преодолели пару километров.