Казалось, прошла целая вечность, прежде чем лифт добрался до вестибюля. Двери с шумом распахнулись. Трое охранников ждали их с тревожными лицами. За ними собралась толпа.
«Вы в порядке? Кто-нибудь пострадал?»
Посыльный дёрнул большим пальцем в сторону Человека с зачёсанными волосами, который всё ещё лежал на полу. Двое охранников поспешили осмотреть его.
«Что, чёрт возьми, произошло?» — спросил Брючный Костюм, выходя из дома. За ней последовали Мышиные Волосы, Красное Лицо и мужчина в очках Oakley.
Один из охранников покачал головой. «Мы не уверены. В некоторых частях здания пропало электричество. Вышел из строя весь лифтовой блок. Вероятно, отключение электричества. Там очень жарко». Он посмотрел на остальных. «Но мы выясним. Если можно, я узнаю ваши имена…»
Посыльный оборвал его: «Только не я. Мужик, я больше никогда не войду в это грёбаное здание». Он побежал к вращающимся дверям, протиснулся внутрь и скрылся из виду.
Охранник повернулся к Флориду Фейсу: «Сэр, можно узнать ваше имя?»
Мужчина покачал головой. «Просто выпустите меня. Прямо сейчас».
«Ты уверен, что все в порядке?»
Флорид Фейс не ответил, а просто повернулся и ушел.
«Это чудо, что никто серьезно не пострадал», — сказал охранник, ни к кому конкретно не обращаясь.
Мышиная шевелюра назвала охраннику своё имя. Брючный Костюм тоже, добавив, что у неё серьёзные синяки. Зачёсанного человека охранники выносили, заверив его, что скоро прибудут медики. «Просто держитесь, сэр».
«У меня ведь нет особого выбора, правда?» Теперь, когда опасность миновала, гнев сменился страхом. «Осторожно, чёрт возьми. Это же чертовски больно!»
В суматохе никто не заметил мужчину в очках Oakley. Отвернувшись от охранников, он протиснулся сквозь толпу к вращающейся двери. Протискиваясь, он вытащил руку из кармана и посмотрел на часы.
«Точно по расписанию» , — подумал он про себя.
Глава вторая
Тремя днями ранее
Я нашёл использованный презерватив, когда менял простыни в гостевой комнате. Формально это не гостевая комната, а мой кабинет. Но у стены стоит кушетка, и иногда, когда приходят гости,
или кто-то из друзей Рэйчел останется ночевать, он будет запущен. Как, очевидно, и прошлой ночью.
Сначала я не понял, что это. Смятый, грязно-белый, бежевого цвета, он мог быть использованным пластырем. Может быть, одним из тех, что продают в обувном магазине. Или даже пустой оболочкой от колбасы. Я провел рукой по простыне и сгреб её. Когда я понял, что это такое, я бросил её обратно на покрывало, побежал в ванную и вымыл руки. Затем я осторожно поднял её пинцетом и положил на лист чистой белой бумаги для принтера. Я взял бумагу и вышел в коридор.
«Рэйчел...»
Дверь её спальни была прикрыта, но я слышал, как она разговаривает по телефону. Её голос не прерывался и не дрогнул. Я позвонил ещё раз, на этот раз громче, не сводя глаз с презерватива, словно тот был заражён Эболой.
Я услышала недовольное: «Подожди минутку», а затем: «Что случилось, мама?» В ее голосе явно слышалось раздражение от того, что ее потревожили.
«Сюда», — рявкнул я. «Быстрее!»
В ответ она театрально вздохнула. А затем добавила: «Я вам сразу перезвоню».
Раздались шорохи и скрипы, когда моя восемнадцатилетняя дочь встала с кровати и вышла из комнаты. Её светлые волосы, так непохожие на мои тёмные локоны, упали ей на лоб. Её большие голубые глаза, которые она научилась идеально подчёркивать подводкой и тушью, искали моего взгляда. Она была такой же высокой, как я, но стройнее, в красной футболке и спортивных шортах, и все её физические данные были налицо. Моя дочь превратилась в привлекательную, желанную молодую женщину.
Очевидно, я был не единственным, кто это заметил.
Я выставил перед собой презерватив. Сначала она прищурилась, словно не понимая, что это такое. Потом до неё дошло, губы приоткрылись, и краска залила шею. Она попыталась скрыть удивление и бросила на меня взгляд, который одновременно был и проницательным, и вызывающим.
«Дай угадаю», — сказал я. «Ты и твои друзья надували их, как воздушные шары».
Её глаза сузились, как это обычно бывает, когда она знает, что я её разыскиваю, и единственный возможный ответ — презрение. «Нет, мама».
«Возможно, наливаю в них воду».
Глаза у нее были чуть больше щелочек.
«Нет? Расскажите, пожалуйста, как это оказалось на простынях».
Её взгляд метнулся к презервативу, а затем снова ко мне. Плечи её поникли, и она выдохнула. «Хорошо. Я расскажу тебе. Но ты должна поклясться, что никому не расскажешь».