Двое других инструкторов изображали овчарку. Тодд продемонстрировал свою невероятную выносливость, бродя взад-вперед по шеренге и подбадривая нас.
Иногда он отставал почти до самого конца, а иногда пробегал мимо и обращался с речами к тем, кто шел впереди.
Я был удивлён, увидев, что Блейкмор пошёл во главе группы, несмотря на комментарии крупного немца накануне вечером. Блейкмор был достаточно быстр, но двигался с лёгкой неловкостью, компенсируя травму колена.
Замыкал шествие тот самый белфастец, которого, как я узнал, звали О’Нил. Я вспомнил его неосторожный жест вчера вечером за ужином и задумался, как он мог получить такую боль, которую так явно пытался скрыть. Меня удивило, что именно эти двое бежали с нами. Если майор не допускал даже дополнительных часов для своих инструкторов, как он собирался обращаться с остальными?
Без завтрака мой организм уже почти исчерпал все свои резервы примерно через пять километров. Мышцы бёдер были напряжены и гудели, и я чувствовал, как с каждым шагом мой темп замедляется. Холодный воздух, который я вдыхал в лёгкие, был убийственным, обжигая грудь изнутри.
Когда мужчина передо мной начал замедляться, я был безмерно благодарен. Всё больше и больше людей переходили на шаг, а затем, пошатываясь, останавливались. Я наклонился, упершись руками в колени, и попытался втянуть воздух в организм через трубки, которые вдруг показались совершенно неподходящими для этой цели.
«Что, чёрт возьми, происходит?» — требовательно спросил Тодд, поднимаясь после того, как устроил им разнос в тылу. Он, похоже, не запыхался и почти не вспотел. «Вы, жалкие ничтожества, уже сдались?»
На мгновение повисла почти жуткая тишина, затем кто-то набрался смелости заговорить: «Мы не знаем, куда идти, сэр», — сказал он.
«Что?» — взревел Тодд. «Кто это? Где Блейкмор?»
«Э-э, я Маккенна, сэр», — представился тот же мужчина. «Мистер Блейкмор, он, э-э, просто немного отстал». Он говорил нерешительно, опасаясь, что его обвинят в плохих новостях. «Кажется, его беспокоило колено».
Тодд тихо выругался. «Ну, пойдём», — резко сказал он и побежал бешеным шагом. Я сделал последний вдох и заставил дрожащие конечности снова перейти на бег трусцой. Снова начинать было хуже, чем если бы я продолжал бежать.
Когда мы вернулись в особняк, Тодд и О’Нил заставили нас десять минут делать прыжки «звёздочкой» и скручивания прямо с гравия, на ледяной траве. Мы делали полноценные армейские скручивания, которые я никому не рекомендовал, когда работал в спортзале. Не думаю, что стоило говорить об этом этим двоим.
Только тогда Блейкмор снова появился. Когда он проходил мимо меня, я заметил, что он двигался так же, как и в начале пути, и хромота его не усилилась.
О’Нил, должно быть, тоже это заметил, потому что перестал выкрикивать злобные подбадривающие слова и, схватив Блейкмора за руку, резко остановил его. «Где ты, чёрт возьми, пропадал?» — спросил он, понизив голос. «Тодд занимался своими делами».
«Не паникуй», — спокойно сказал Блейкмор. Его губы скривились в презрительной улыбке. «Он просто злится, потому что сам не догадался».
О'Нил скользнул взглядом по ближайшему к нам, чтобы убедиться, что никто явно не подслушивает. Я приложил чуть больше усилий для своего последнего подъема корпуса.
«Ты же помнишь, что старик говорил о том, чтобы мы держались вместе?» — продолжал он, тихо, сквозь стиснутые зубы. «Он взбесится, если узнает, что ты ушёл один».
«Так что не говори ему», — сказал Блейкмор, уже беспечно.
«Да, и если об этом узнает кто-то еще, это выставит нас обоих в плохом свете, не так ли?» — пробормотал О'Нилл.
Блейкмор пожал плечами. «Ну», — холодно сказал он, — «у меня-то секреты не припасены. А у тебя?»
Четыре
После того, как мы приняли душ и позавтракали, нас сразу же проводили в класс. Гилби сам провёл первый урок. Он объявил его, словно ожидая аплодисментов, введением в искусство и науку современной личной охраны и развенчанием мифов. По сути, это была расширенная версия его приветственной речи, произнесённой накануне вечером.
Он лишь слегка снисходительно отнесся к женщинам в этой индустрии, даже признавая, что у них могут быть свои области применения. Я мило улыбнулась, когда он поймал мой взгляд, и постаралась не показывать, как сильно я скрежещу зубами. Но, к моему удивлению, чем больше он говорил, тем больше меня интересовала эта тема.
Раздражение и любопытство были полезными эмоциями. Они не давали мне уснуть.
После холода и утренних хлопот, духота в классе начала давать о себе знать. Некоторые ученики явно боролись со сном.